Петр БОЙКО: «В таких делах защитникам стоит не уповать на презумпцию невиновности, а самим собирать доказательства невиновности клиента»

Чуть больше двух лет понадобилось для того, чтобы получить официальное подтверждение заказного характера уголовного преследования фигурантов «дела Гречковского». О том, что дело нетривиальное и будет иметь продолжительные последствия, было понятно еще в самом начале, но говорить о них до вступления в силу оправдательного приговора, оглашенного Шевченковским районным судом г. Киева 30 октября 2018 года, пока рано. Тем временем мы расспросили адвоката Петра Бойко о нюансах построения защиты в этом резонансном деле.

— Петр Анатольевич, поздравляю с победой этом довольно-таки странном деле. Что, по вашему мнению, стало ключевым для суда, вынесшего оправдательный приговор?

— Пожалуй, переломным моментом в этом деле стал допрос так называемого потерпевшего — он не мог ответить внятно ни на один вопрос, изворачивался, юлил, не помнил ни дат, ни обстоятельств, ни хронологии событий, которые якобы повлекли для него негативные последствия. Обычно потерпевший в тончайших деталях эмоционально рассказывает о случившемся, переживая случившееся снова, но в этом деле Анджей Климчук не смог даже внятно объяснить, каким образом получил заказ на оказание юридических услуг по патентному делу ООО «Богодар». Его якобы нашли через интернет, позвонили на Viber. Нам так и не удалось выяснить, почему при наличии 127 судебных решений, по спорам в которых это предприятие представлял один юрист, ООО внезапно понадобился новый адвокат. Хотя на самом деле мы знаем ответ на этот вопрос — дело подставное, а наш «потерпевший» — профессиональный провокатор, который с 2009 года имеет открытое в отношении него уголовное производство, и за этот период проходит «потерпевшим» минимум по шести делам.

Также важным для дела был допрос Дмитрия Суса. Иметь такого свидетеля — большая удача для адвокатов в любом деле. Его заявления публичны, ведь прежде чем явиться в суд, он дал очень развернутое интервью, и все, что он рассказал СМИ, повторил в деталях под присягой в суде. Наверное, нам повезло, что он не прижился в системе прокуратуры. Не знаю, наше ли это везение или просто наглость и безнаказанность правоохранительных органов достигла критической точки, что об их незаконных деяниях стали говорить вслух.

— Сейчас, когда уже есть решение суда, мы можем утвердительно говорить о заказном характере «дела Гречковского». Что главное в противостоянии защиты следствию, мотивированному деньгами, а не справедливостью?

— Очень важно в таких делах не уповать на презумпцию невиновности и следующую из нее гарантию, что никто не должен доказывать свою невиновность, тем более что она была нарушена моментально следствием — все помнят заявление Юрия Луценко о том, что поймана «крупная рыба». При этом первые публикации о «невероятном успехе прокуратуры» появились еще до момента задержания второго обвиняемого по делу.

— Дело сыпалось по всем направлениям. Как оно вообще оказалось в суде?

— Мы как защита всячески приближали момент поступления дела в суд. Делали все возможное, потому что понимали: иначе этот процесс не остановить. Я убежден, что изначально никто не собирался добиваться реального приговора по этому делу. Задача, поставленная заказчиком, как свидетельствовал Дмитрий Сус, заключалась в том, чтобы сбить с дистанции (занятие должности и работа в Высшем совете правосудия) и в случае возможности «побрить», то есть «развести на деньги». Потому никто и не задумывался о том, чтобы придать делу хоть какую-то логику.

Нарушения начались с определения подследственности дела. Сначала заявили о взятке, но если бы дело шло по статье о неправомерной выгоде, его безальтернативно должно было бы вести Национальное антикоррупционное бюро Украины. «Мошенничество» — тоже не прокурорская статья: такие случаи должны расследоваться полицией.

В «деле Гречковского» Генеральная прокуратура Украины (ГПУ) большую часть работы переложила на СМИ: через проплаченные статьи, которые растиражировали многие медиа, формировался образ «коррупционера». Ведь сейчас в обществе повышенный спрос на борьбу с коррупцией, а тут такая «удача»! И это легко отследить по публикациям: до зимы 2018 года — допроса «подозреваемого» и Дмитрия Суса — большинство упоминаний о деле были с «обвинительным» уклоном. Но созданный ГПУ резонанс обернулся против них: журналисты первыми убедились, что это дело заказное.

— Видите ли вы как адвокат перспективы становления в Украине справедливого суда, исходя из опыта сопровождения этого и других дел? Ведь маловероятно, что не было давления на суд.

— Были ли попытки непосредственно повлиять на коллегию судей со стороны ГПУ, мы можем только предполагать. О таких фактах мне неизвестно. Но давление в целом было колоссальное. И оно началось задолго до передачи дела в суд и формирования коллегии — с массированной информационной атаки в день вручения повестки Павлу Гречковкому.

И каким бы профессиональным и беспристрастным ни был судья, он живет в социуме. И этот социум требует наказать «коррупционера». У судьи есть родственники, друзья, соседи, которые не понимают тонкостей уголовного производства, но смотрят телевизор, и судье надо принять справедливое решение в условиях, когда оно может получить «осуждение толпы».

Но вы знаете, хоть уже и был вложен в сознание каждого образ «преступников», надо отдать должное коллегии судей: председательствующей Оксане Хардиной, судьям Виталию Циктичу и Владимиру Бугилю. У них как минимум был интерес соблюсти процесс, а когда начался допрос «потерпевшего», у судей буквально расширялись от удивления глаза. Такая же реакция была, когда мы приступили к исследованию доказательств. Суд действительно дал оценку всем несуразным доказательствам следствия и всем структурированным и логичным доводам защиты, и мы получили оправдательный приговор обоим подсудимым в связи с недоказанностью совершения уголовного правонарушения по части 3 статьи 15, части 4 статьи 190 Уголовного кодекса Украины.

Так что тут я соглашусь со своим коллегой Игорем Черезовым, написавшим, что в этом деле «адвокаты победили бабло». И это действительно вселяет оптимизм: если у суда есть ощущение независимости и стремление к соблюдению законности, а защитники приложили максимум усилий для доказательства невиновности, то даже при мотивированности прокуратуры большими деньгами можно добиться справедливого оправдательного приговора.

(Беседовала Ирина ГОНЧАР,

«Юридическая практика»)