О том, как глобальные изменения в экономике меняют правила и приоритеты налогового регулирования, насколько идеи украинской налоговой реформы соответствуют мировым трендам и какие нерешенные вопросы беспокоят украинский бизнес, мы говорили с Александром Марковым, советником и руководителем налоговой практики ЮФ Redcliffe Partners.

 

— Каковы глобальные тенденции развития налогового регулирования в мире?

— Налоговое регулирование как производная экономических отношений в обществе далеко не всегда успевает за изменениями и новшествами. Причиной инновационных решений в экономике, бизнесе и налогообложении являются запросы рынка и потребителя с одной стороны и государства как регулятора с другой, а не только лишь гений Сатоши Накамото (предполагаемый разработчик криптовалюты биткоин — ред.) или желание и возможность перераспределения прибыли.

Ответить на новые вызовы можно по-разному, в этом и состоит уникальность сегодняшней ситуации в мире, включая Украину.

Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) не сидит сложа руки и, помимо реализации плана BEPS, который давно у всех на слуху, а его стандарты частично уже есть и в нашем украинском законодательстве, продолжает искать ответы имеющимся вызовам на международном уровне. Например, совместно с Международным валютным фондом, ООН и Всемирным банком в рамках Платформ по взаимодействию в налогообложении ОЭСР разрабатывает новый инструмент налогообложения непрямых трансакций недвижимого имущества. Уверен: будут непростые дискуссии в экспертном сообществе.

Очевидно, что противодействие размыванию базы налогообложения на межгосударственном уровне останется актуальным и в дальнейшем, и Украина, убежден, не останется в стороне. Уже зарегистрирован законопроект о предоставлении отчетности по трансфертному ценообразованию с учетом трехуровневого подхода, рекомендуемого ОЭСР. Ждут своего часа инициативы по налогообложению контролируемых иностранных компаний, автоматическому обмену информацией.

 

— Соответствуют ли мировым трендам украинские попытки реформирования налоговой сферы?

— Словосочетание «налоговая реформа» вызывает настолько широкий спектр эмоций, что этому могут позавидовать даже братья Коэны. Чего стоит только введение системы приостановления регистрации налоговых накладных, ее первый тестовый режим и сегодняшние попытки возврата к тестовому или даже ручному режиму. При этом сама по себе система электронного администрирования налога на добавленную стоимость не является налоговой реформой как таковой.

Если говорить об администрировании, я приветствую инициативы дальнейшего развития электронных сервисов, перевода взаимоотношений «фискальный орган — плательщик» на цифровые рельсы. Да, это не самый простой, в том числе технически, путь. Кстати, и долгожданное процессуальное законодательство этому тренду также соответствует, что меня как судебного налогового юриста тоже  радует. Не случайно мероприятие плана BEPS под № 1 посвящено вызовам цифровой экономики.

Налоговый кодекс пережил множество «реформ» и «технических» правок, а декабрь традиционно преподносит бизнесу налоговые «подарки», далеко не всегда приятные.

При всем этом наше налоговое законодательство не самое худшее. И бизнес давно ожидает не только и не столько ревизии ставок налога (к повышению, например, можно быть готовым, если оно справедливо и своевременно), пересмотра или расширения налоговых льгот. И даже не институциональных изменений фискальной службы или ее организационной структуры. Только реальный пересмотр методов, подхода налоговых органов может привести к диалогу ГФС с бизнесом на равных и, самое главное, обеспечить адекватное правоприменение, правовую определенность в налоговой сфере. Именно это вместе с гарантиями права собственности и возможностью его защиты будет способствовать инвестиционной привлекательности.

Европейский вектор Украины и обязательства сторон Соглашения об ассоциации также во многом определят тональность налоговой сферы на ближайшие несколько лет. Именно поэтому косвенным налогам и акцизному налогу не в последнюю очередь ожидаемо будет уделено значительное внимание.

В отдельных моментах что-то уже успешно реализовано. Надеюсь, Министерство финансов справится с задачами и вызовами, касающимися формирования прозрачной налоговой политики и реформирования ГФС.

Но не стоит забывать о проблемах, которые нужно решать здесь и сейчас, с учетом интересов общества, бизнеса, государства.

Повторю: острая необходимость надлежащего построения взаимоотношений плательщиков налогов с фискальной службой на понятной и прозрачной основе была и остается. Принцип правовой определенности не выписан прямо в Кодексе, но он должен быть ориентиром и для налогоплательщика, и для ГФС, и для законодателя. Этого нельзя достигнуть только внесением изменений в законы. Всем участникам взаимоотношений нужно формировать иной mindset, modus operandi. Да, в теории меньший охват налогового контроля предполагает одновременное ужесточение ответственности за налоговые правонарушения. Но тогда и налогоплательщик должен иметь возможность получить четкие правила и их соблюдение контролирующими органами, а не гадать, как может ГФС трактовать ту или иную норму.

И потом, нельзя выходить на налоговую проверку даже при идеально выстроенной системе выявления рисков с заранее определенной целью — доначислить налог. Это в долгосрочной перспективе может дать (и дает) обратный эффект. Равно как и нельзя воспринимать налогового инспектора и результаты налоговой проверки как угрозу операционной деятельности.

 

— Какой позиции придерживается наше государство в вопросах избежания двойного налогообложения?

— Налогообложение не может быть статичным, но должно быть прогнозируемым. Государство в вопросе пересмотра положений двусторонних соглашений предпринимает достаточно активные шаги. Только в октябре были подписаны два протокола об изменениях к соглашениям с Соединенным Королевством и Турецкой Республикой; в марте парламент ратифицировал соглашение с правительством Великого Герцогства Люксембург.

 

— Какова сейчас ситуация с налогообложением выведенного капитала?

— Бизнес или намеренно, или вынужденно пересматривает привычные ранее структуры. Свою роль в этом играют не только законодательные изменения, но и более активная и более профессиональная работа ГФС по обмену информацией в рамках двухсторонних соглашений. Кроме того, оценка тех или иных структур в ходе судебного разбирательства все чаще фокусируется на сути правоотношений, к чему юристы и налоговые менеджеры должны быть готовы.

 

— Вы упомянули, что Украина уже имплементировала некоторые положения плана BEPS? Как бизнес реагирует на новации?

— Бизнес реагирует на налоговые новации очень быстро и те вопросы, с которыми обращаются клиенты, только подтверждают это. Присоединение к минимальному плану BEPS для многих не было неожиданностью. Бизнес, наверное, в первую очередь международный, давно понимал, что имплементация многих инициатив в украинское законодательство — лишь вопрос времени. И даже при отсутствии прямой регламентации отдельные аспекты, например злоупотребление соглашениями об избежании двойного налогообложения, фактически были в нашем законодательстве еще до присоединения Украины к Программе расширенного сотрудничества ОЭСР и обязательств по имплементации минимальных стандартов. Им уже уделяли внимание налоговые органы и давал оценку суд. Что касается конкретных шагов, то вслед за протоколами, о которых я говорил ранее, следует ожидать изменений и к другим соглашениям. Правила трансфертного ценообразования (а по состоянию на сентябрь, как утверждает ГФС, проводилось порядка 30 проверок ТЦО) — уже если не привычные, то отнюдь не новые нормы для бизнеса. Да, эти нормы пересматриваются и изменяются, но направленность таких изменений отвечает задачам BEPS. То, как сегодня ГФС применяет эти нормы на практике, — тема для отдельного и долгого разговора.

 

— Меняется ли структура запросов, которые бизнес адресует своим налоговым советникам, в том числе юридическим фирмам? Что в этом контексте отличает украинского клиента?

— Да, меняется. Именно те вызовы, о которых мы говорили ранее и которые решает или пытается решить и Украина как участник Программы расширенного сотрудничества, наши обязательства по Соглашению во многом определяют векторы налоговой политики.

Международному бизнесу, как мне кажется, проще быть в контексте таких изменений. Проще потому, что концепции, о которых в нашей стране только задумываются, уже были реализованы в других юрисдикциях. Проще потому, что всегда есть возможность поддержки со стороны материнской компании.

Бизнес ведь всегда первым реагирует на любые экономические и налоговые инициативы или эксперименты. Да, введение той же системы электронного администрирования НДС фактически означало для ряда компаний необходимость использования для пополнения НДС-счета средств, которые можно было бы использовать для других целей. Да, система приостановления регистрации налоговых накладных работала и работает не идеально. Но уверенность покупателя в его налоговом кредите дорогого стоит.

Я уверен: не стоит забывать, что задачи налоговой системы шире и включают не только обеспечение доходной части бюджета с целью дальнейшего перераспределения таких доходов. Собирать больше и больше, без учета влияния налоговой системы на экономические показатели, и не только экономические, — это путь в никуда.

Как показывает мой опыт, украинский клиент не отличается принципиально от клиента европейского чем-то особенным. Международное налоговое планирование, или personal wealth management, — это не уникальный украинский или европейский продукт. Сегодня клиенту может быть важно понимание и оценка рисков конкретных структур или трактовки сути операций, с оценкой в том числе судебных перспектив в случае спора. Завтра этому же клиенту будет нужна консультация ad hoc. Не динамика развития налогового законодательства и законодательные инициативы определяют широкую палитру запросов, а новые бизнес-модели, которые появляются и благодаря украинскому бизнесу. Поэтому черное и белое — это не о налогах. И я рад, что мы с вами участвуем в написании этой картины.

 

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,

«Юридическая практика»)