Вопрос распоряжения автомобилями, выданными как целевая гуманитарная помощь иностранцев инвалидам, после смерти такого инвалида, можно по праву назвать лакмусом для определения способности Верховного Суда Украины (ВСУ) обеспечить одинаковость правоприменительной практики судов.

Напомним, дважды ВСУ по-разному разрешал вопрос о дальнейшей судьбе автомобиля после смерти инвалида, которая наступила после 2006 года. В одном случае суд оставил его семье покойного, на основании предписаний Порядка обеспечения инвалидов автомобилями в редакции от 8 сентября 1997 года; в другом — применил этот же Порядок в редакции от 19 июля 2006 года, обязав семью инвалида вернуть автомобиль управлению труда и социальной защиты населения (детальнее читайте в материалах «Момент вещной истины», «Юридическая практика» № 19 (750) от 1 мая 2012 года, и «Гуманитарное наследие», «Юридическая практика» № 26 (757) от 25 июня 2012 года).

16 января 2013 года аналогичное дело вновь стало предметом рассмотрения судебной палаты по гражданским делам ВСУ.

В суд обратился прокурор в интересах государства в лице Главного управления труда и социальной защиты населения к гр-ну А., сыну ныне покойного инвалида, которому в 2005 году был выдан автомобиль «Ауди А6» в качестве гуманитарной помощи с правом передачи управления гр-ну А., но без права отчуждения.

Решением Шевченковского районного суда г. Черновцов от 25 ноября 2011 года, оставленным без изменений определениями Апелляционного суда Черновицкой области от 28 декабря 2011 года и коллегии судей Судебной палаты по гражданским делам Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел (ВССУ) от 5 июня 2012 года, исковые требования прокурора были удовлетворены, а в удовлетворении требований гр-на А. по встречному иску о признании права собственности на автомобиль отказано.

ВСУ, пересматривая определение ВССУ по заявлению гр-на А., указал на правильность поддержанной кассационным судом правовой позиции относительно действия во времени нормативно-правовых актов — к правоотношениям относительно последующего распоряжения автомобилем применяются положения акта, действующего на момент смерти инвалида.

Итак, ВСУ своим постановлением отказал в удовлетворении заявления и отмене решения ВССУ на том основании, что вопрос об изъятии автомобиля после смерти инвалида, умершего в 2009 году, который был получен как гуманитарная помощь, должен решаться на основании нормативно-правовых актов, действующих на момент смерти инвалида. А Порядок в редакции 2006 года предписывает изымать выданные в качестве гуманитарной помощи автомобили после смерти инвалида.

Однако к этому постановлению двое судей ВСУ — Николай Патрюк и Наталья Лященко изложили отдельное мнение, в котором выразили несогласие с правовой позицией палаты ВСУ.

Судьи подчеркивают, что, безусловно, вопрос о действии нормативно-правовых актов во времени разрешен правильно. Однако в настоящем споре суду нужно было определить именно момент возникновения правоотношений и их правовую природу.

По убеждению судей, изложивших отдельные мнения, право членов семьи на регистрацию за ними права собственности на спорный автомобиль после смерти инвалида возникло не в момент смерти последнего, а в момент его обеспечения автомобилем. Эти правоотношения являются единой сделкой относительно обеспечения инвалида автомобилем с предоставлением права членам семьи на оставление автомобиля в случае его смерти.

Пока, можно сказать, счет 1:2 в пользу государства. Однако наличие решения с иным обоснованием, без достаточных аргументов относительно изменения правовой позиции ВСУ может быть чревато. Нетрудно предположить, что завтра суды, а тем более государственные органы, растеряются при выполнении требований части 1 статьи 360⁷ Граж­данского процессуального кодекса Украины, в соответствии с которыми решение ВСУ, принятое по результатам рассмотрения заявления о пересмотре судебного решения по мотивам неодинакового применения судом (судами) кассационной инстанции одних и тех же норм материального права в подобных правоотношениях, является обязательным для всех субъектов властных полномочий, которые применяют в своей деятельности нормативно-правовой акт, содержащий указанную норму права, и для всех судов Украины, которые обязаны привести свою судебную практику в соответствие с решением ВСУ.

На сей счет Европейский суд по правам человека высказался довольно четко в решении по делу «Беян против Румынии» (6 декабря 2007 года). Заявитель по этому делу был призван на военную службу, но освобожден от военной подготовки и служил в нескольких частях в качестве строителя. Затем национальным законом работа, выполнявшаяся в воинских частях, подведомственных департаменту труда, была признана принудительным трудом, и предусмотрены компенсационные меры. Заявитель не смог воспользоваться льготами, поскольку проходил военную службу в части, не подведомственной департаменту труда.

В контексте права на справедливый суд (статья 6 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод) относительно того, что Кассационный суд Румынии в одних случаях распространил нормы закона о компенсаторных мерах на всех призывников независимо от подчиненности воинских частей, в которых они служили, а в других решениях, вынесенных в то же время, как и в отношении заявителя, — пришел к противоположным выводам, Евросуд указал следующее: «В отсутствие средств для обеспечения единообразия практики в высшем национальном суде последний, иногда в один и тот же день, выносил диаметрально противоположные решения о пределах применения названного закона. При этом роль высшего суда заключается как раз в урегулировании подобных противоречий в прецедентной практике. По данному конкретному делу кассационный суд создал серьезные противоречия. Такая практика высшего судебного органа страны сама по себе противоречила принципу правовой определенности. Вместо исполнения своей функции и утверждения толкования, которому должны были следовать нижестоящие суды, кассационный суд сам стал источником правовой неопределенности, подрывая тем самым общественное доверие к судебной системе. Отсутствие правовой определенности полностью лишило заявителя возможности использования прав, предоставленных законом, в отличие от других лиц, находившихся в аналогичной ситуации».

Впрочем, это отнюдь не означает, что Верховный Суд Украины связан своей практикой — по мере развития общества, правовой системы, законодательства могут изменяться представления о правильности применения конкретной нормы и справедливости, в том числе на высшем уровне осуществления правосудия. Единственный момент в этом — ВСУ должен не просто применить норму правильно, но и пояснить, почему прежнее ее применение самим ВСУ было ошибочным. Это позволит судам низших инстанций разобраться в вопросе, на какую правовую позицию ВСУ ориентироваться по аналогичным делам.