В пос­леднее время украинский рынок финансовых услуг начал постепенно оживать, а уровень банковского кредитования — опять расти. Как и прежде, наиболее надежным способом обеспечения исполнения обязательства по кредитам остается ипотека, поскольку именно она представляет собой реальный актив, за счет которого в случае дефолта должника может быть погашена задолженность перед банком.

В связи с этим не теряет своей актуальности вопрос противодействия недобросовестным заемщикам, которые предпринимают самые разнообразные креативные попытки для выведения имущества из-под ипотеки.

Например, ипотекодатели пытаются признать договоры ипотеки недействительными в судебном порядке, аргументируя свои притязания тем, что договор ипотеки якобы является договором об отчуждении имущества, стоимость которого превышает 50 % балансовой стоимости всех активов хозяйственного общества, а потому для заключения такого договора требовалось специальное согласование сделки общим собранием в соответствии с требованиями части 2 статьи 98 Гражданского кодекса (ГК) Украины. Отсутствие такого согласования, по мнению истцов, свидетельствует о дефектности сделки и, соответственно, влечет за собой недействительность ипотеки.

 

Ипотека vs отчуждение

Вместе с тем договоры об отчуждении имущества, которые относятся к сфере регулирования частью 2 статьи 98 ГК Украины, и договор ипотеки имеют разную правовую природу, а потому их отождествление для целей применения определенного в указанной статье механизма согласования сделки является ошибочным.

Так, ГК Украины включает договор ипотеки в категорию договоров об обеспечении исполнения обязательств (глава 49), то есть к акцессорному типу договоров, действующих до тех пор, пока действует основное обязательство (например, кредитный договор). С другой стороны, договор об отчуждении имущества является самостоятельным основным обязательством (например, договоры купли-продажи, дарения и т.п.).

Кроме того, цель договора ипотеки заключается в создании эффективного механизма удовлетворения требований кредитора за счет стоимости предмета ипотеки в случае просрочки должника, то есть суть такого договора — это охрана интересов кредитора, в то время договор об отчуждении имущества касается передачи имущества в собственность другому лицу.

Таким образом, очевидно, что договор ипотеки не является сделкой об отчуждении имущества и выполняет превентивную функцию — мотивировать должника к исполнению должным образом денежного обязательства под угрозой потери своего имущества. Только в том случае, если должник попадает в дефолт, предмет ипотеки может перейти в собственность ипотекодержателя или третьего лица — в зависимости от выбранного способа обращения взыскания.

 

Позиция судов

Тем не менее до недавнего времени в правоприменительной практике украинских судов существовали диаметрально противоположные подходы к рассмотрению дел по искам о недействительности договоров ипотеки в связи с отсутствием согласия общего собрания хозяйственного общества — ипотекодателя на передачу имущества в обеспечение.

Так, например, в деле № 34/77-27/356 Высший хозяйственный суд Украины указал, что «договоры, заключенные с целью обеспечения исполнения обязательств, не являются договорами об отчуждении имущества (в понимании статьи 98 ГК Украины)», и пришел к выводу о необоснованности требований истца признать недействительными и договоры залога и ипотеки в связи с отсутствием согласия общего собрания хозяйственного общества (постановление от 29 июня 2017 года).

Вместе с тем этот же суд пришел к противоположному выводу при рассмотрении дела № 910/18506/16, отметив, что договоры ипотеки и залога фактически направлены на отчуждение имущества хозяйственного общества, а потому эти сделки должны быть согласованы общим собранием в порядке, предусмотренном статьей 98 ГК Украины. Отсутствие такого согласования, по мнению суда кассационной инстанции, влечет за собой недействительность соответствующих договоров (постановление от 12 сентября 2017 года).

Устраняя разногласия в применении статьи 98 ГК Украины, новый Верховный Суд (ВС) постановлением от 21 февраля 2018 года отменил постановление Высшего хозяйственного суда Украины по делу № 910/18506/16 и указал, что суд кассационной инстанции «не учел, что договоры залога/ипотеки заключаются исключительно для обеспечения исполнения обязательств… в данном случае для обеспечения обязательств по кредитному договору, что не является безусловным отчуждением собственником своего имущества в пользу залогодержателя и ипотекодержателя». Ввиду указанного Верховный Суд оставил в силе постановление апелляционного хозяйственного суда об отказе в удовлетворении исковых требований о недействительности договоров залога и ипотеки в связи с отсутствием согласования этих сделок общим собранием хозяйственного общества.

 

Если ипотека — все же отчуждение

Верховный Суд в этом деле достаточно однозначно высказался в отношении правовой природы договоров об отчуждении имущества и договоров залога/ипотеки, в то же время выводы суда касаются исключительно толкования юридических норм.

Данная правовая позиция Верховного Суда не исключает, что такие обеспечительные договоры могут быть признаны недействительными при наличии соответствующей фактической составляющей. В частности, речь идет об установлении действительного намерения сторон сделки. Например, что ипотекодатель/залогодатель на самом деле не намеревался передать имущество в ипотеку/залог, а хотел его продать ипотекодержателю/залогодержателю, который, в свою очередь, хотел приобрести это имущество в собственность, а не получить в качестве обеспечения.

В этом случае суду сначала необходимо установить, что договор ипотеки/залога является мнимой сделкой в понимании статьи 235 ГК Украины, то есть он заключен с целью сокрытия настоящей сделки об отчуждении имущества. Только после этого, согласно положениям части 2 статьи 235 ГК Украины, к такому договору могут быть применены требования статьи 98 ГК Украины относительно процедуры согласования сделок об отчуждении имущества хозяйственного общества общим собранием.

 

ЛЕВИЦКИЙ Евгений — адвокат ЮФ Aequo, г. Киев

---

Комментарий

Мнимая ли сделка?

Дмитрий НИКОЛОВ,  юрист АО ADER HABER

Суды, занимая позицию «ипотека — это отчуждение», исходят из того, что в некоторых случаях необходимо защитить интересы общества, исполнительный орган которого де-факто осуществил отчуждение имущества без его согласия.

Но правильно ли с юридической точки зрения размышляют в таких случаях суды? По-моему, если будет установлено, что стороны де-факто скрыли факт купли-продажи, необходимо применять правовые последствия мнимой сделки: части 1, 2 статьи 235 ГК Украины предусматривают, что если будет установлено заключение сделки сторонами для сокрытия другой сделки, которую они на самом деле совершили, отношения сторон регулируются правилами сделки, совершенной сторонами в действительности.

Таким образом, в подобных случаях истец должен доказать, что цель заключения договора ипотеки состояла именно в отчуждении имущества, а не в обеспечении обязательства (особое внимание должно быть сосредоточено на ипотечных договорах, предусматривающих возможность внесудебного приобретения права собственности на предмет ипотеки).

Следует установить, не совершило ли ООО действия, свидетельствующие о принятии условий договора ипотеки (если фактически ООО начало распоряжаться кредитными средствами, зная об ипотеке, то в таком случае следует применять статью 241 ГК Украины: сделка считается одобренной в случае, если лицо осуществило действия, свидетельствующие о принятии ее к исполнению).

 

Поставить точку

Любомир МУЖИК, старший юрист, ЮФ Evris

Решение ВС по делу № 910/18506/16 наконец-то поставит точку в попытках ипотекодателей затянуть процесс обращения взыскания ипотекодержателя на имущество, переданное ему в ипотеку.

С решением соглашусь в целом, но не соглашусь с обоснованием. Указывая, что «договоры залога/ипотеки заключаются исключительно для обеспечения исполнения обязательств, в данном случае в обеспечение обязательств по кредитному договору, что не является безусловным отчуждением собственником своего имущества в пользу залогодержателя и ипотекодержателя», ВС сузил понимание «сделки» исключительно до действий по отчуждению имущества.

В уставах юрлиц, как правило, фигурирует положение о необходимости согласия общего собрания хозобщества на заключение сделок, которые превышают некую фиксированную сумму или процент от общей стоимости имущества предприятия. Но ведь такие сделки — это не всегда отчуждение. Это может быть аренда или договор хранения.

Считаю, что ВС вынес правильное по своей сути решение, но выводы, которые в нем отображены, не совсем совпадают с духом закона.