Одним из новых и активно развивающихся направлений практики украинских юрфирм стало сопровождение розыска активов, выведенных из страны. О том, кто, как и за чей счет ищет должников, а также о преимуществах английского права и сложностях украинской юрисдикции мы говорили с управляющим партнером Spenser & Kauffmann Валентином Загария, партнером фирмы Юрием Петренко и советником Николаем Лихачевым.

 

— Что сейчас формирует спрос на услуги по розыску активов?

Валентин Загария (В.З.): Мы связываем активизацию asset tracing с тем, что должники стали использовать очень сложные схемы ухода от исполнения своих обязательств. Мы заметили, что должники предпочитают проинвестировать работу юристов по созданию схемы уклонения, нежели выплачивать свои долги. Это сводится к тому, что когда кредитор начинает активные действия на территории Украины, то возвращать уже нечего. Поэтому простые действия по розыску активов или банкротству, как правило, ни к чему не приводят: активы по нескольку раз перепроданы и условный 10-й покупатель в цепочке уже является добросовестным.

Основные причины активизации — усиление активности должников в создании хитросплетений и абсолютная тенденция к максимальному выводу всего за рубеж. Естественно, с попыткой закрыться офшорными структурами и номинальными собственниками. Типичны ситуации, когда де-юре у реального бенефициара ничего уже нет, активы слиты. Но наши бенефициары и должники еще не настолько продвинуты, чтобы делать за рубежом то же, что они делают здесь. У них нет понимания того, что выявить и проследить всю цепочку достаточно просто.

Николай Лихачев (Н.Л.): Безусловно, стимулятором развития практики стала ликвидация более 80 банков. Ведь достаточно большое количество активов было выведено акционерами этих банков. И выявить такие активы без слаженной совместной работы украинских и зарубежных юристов практически невозможно.

 

— Кто выступает в качестве основных заказчиков подобных услуг?

Юрий Петренко (Ю.П): Как правило, это банковские учреждения, а в случае с ликвидированными банками — Фонд гарантирования вкладов физических лиц (ФГВФЛ).

 

— А есть ли примеры корпоративных заказчиков, заинтересованных в возврате активов, выведенных вследствие определенных мошеннических схем?

Н.Л.: Такие заказы тоже появляются. Интерес к розыску активов растет. И уже не только банки и ФГВФЛ заинтересованы в привлечении соответствующих специалистов. Это также крупные корпоративные структуры, столкнувшиеся, к примеру, с мошенничеством со стороны топ-менеджмента. В последнее время мы отмечаем и увеличение спроса на проверку контрагентов и особенно должников с целью построения алгоритмов работы с ними.

В.З.: Это происходит в случае, когда появляется ощущение, что контрагент готовится к «войне», и имеются индикаторы того, что он прячет активы. У нас есть примеры, когда розыск активов начинался еще на досудебной стадии.

Ю.П: Корпоративное мошенничество — это новая тенденция. Подобные кейсы очень сложные, особенно когда преступление совершено на территории Украины, а активы оказались за рубежом. Требуется задействовать алгоритмы параллельного поиска активов там, их ареста и поддержания уголовного преследования здесь (предъявления обвинения, доказывания факта мошенничества, доведения дела до приговора), а потом — подтверждения этого в иностранном суде и взыскания. На самом деле это комплексные процессы, длящиеся по несколько лет.

 

— Какая роль отводится украинским юристам?

В.З.: Во всех наших проектах мы выступаем в качестве лид-менеджеров, подбираем команду специалистов по розыску активов и юристов в других юрисдикциях, координируем их работу. И именно украинские юристы определяют алгоритмы работы и несут ответственность за проект в целом.

 

— Для Украины еще актуален поиск активов, выведенных должностными лицами прежней власти. Есть ли здесь рынок для юрфирм?

В.З.: У нас подобных заказов пока что нет. Созданное Нацагентство по розыску активов мы пока не можем рассматривать как потенциального заказчика наших услуг и клиента юрфирм. И чем больше проходит времени, тем меньше вероятность того, что деятельность этого агентства будет успешной. И опять-таки мы понимаем, что у государства особый подход к работе — все, что касается иностранных взысканий, финансируется на условиях гонорара успеха. К примеру, так работает ФГВФЛ. Соответственно, требуется сложное структурирование отношений: мы должны создать консорциум специалистов по розыску активов, иностранных юристов и украинских юристов, которые будут работать только на условиях гонорара успеха. Либо же использовать еще более сложное структурирование с привлечением специальных фондов, финансирующих процесс розыска активов (litigationfunders).

— Какая схема финансирования предпочтительней?

В.З.: В делах, где результат достаточно прогнозируем и добиться успеха можно в течение нескольких месяцев, в худшем случае — полугода, можно убедить коллег поработать за гонорар успеха. Естественно, с определенными оговорками: например, в Англии юристам запрещено работать только на условиях гонорара успеха, и определенная сумма должна быть выплачена заранее.

Что же касается сложных дел, с горизонтом от года до трех, сопровождать их без внешнего финансирования попросту невозможно. И работа украинских юристов еще больше усложняется, кроме создания консорциума следует найти фонд и убедить его в перспективности кейса.

 

— Какими критериями оперируют такие фонды?

В.З.: У большинства фондов есть достаточно четкие требования: сумма активов от 10 млн долларов (для средних фондов — 2 млн), понятная и прогнозируемая юрисдикция и понимание того, где могут находиться разыскиваемые активы. Оцениваются также перспективность и скорость возможного взыскания.

В случае с финансированием проекта самим кредитором его также необходимо убедить в целесообразности дополнительного инвестирования поиска активов должника, тем более что зачастую задолженность уже фактически списана.

Н.Л.: Очень часто возникают ситуации, когда кредитор самостоятельно предпринимает какие-то действия, в том числе требующие существенных капиталовложений, но результат оказывается неудовлетворительным, поскольку изначально была выбрана неверная стратегия. И поскольку такой кредитор уже потерял существенную сумму помимо самого долга, убедить его — это еще более сложная задача. Наш совет клиентам: с самого начала следует обращаться к специалистам, имеющим опыт в сопровождении проектов по розыску активов. Вхождение юристов в дело на поздних стадиях существенно усложняет работу, и шансы на успешное взыскание гораздо ниже, чем при своевременном реагировании. Ведь если должник получает информацию о том, что банк предпринял шаги по его розыску, тем более за рубежом, он начинает усложнять схему.

На первых порах должники, спрятавшиеся за границей, чувствуют себя довольно вольготно. Выявить активы, а тем более убедить суд в их связи с конкретным должником действительно непросто. Но если первый выстрел был вхолостую, должник предпринимает действия по усилению защиты и уходу еще глубже. И шансы, естественно, снижаются.

 

— Как все происходит на практике, как вы начинаете поиск?

В.З.: В наших кейсах, как правило, все начинается с зарубежных юрисдикций, ведь к юристам приходят, когда на Украине по сути искать уже нечего. И все же стоит всегда одновременно выполнить «домашнее задание» и проверить, насколько качественно была проведена работа в родной юрисдикции. На практике были даже случаи, когда нам удалось выявить значимые обстоятельства, которые почему-то были пропущены, и это имело значение для конечного результата.

Н.Л.: Украина достаточно далеко продвинулась в плане открытости реестров. И, оперируя лишь публичной информацией, можно найти достаточно много, и этим нельзя пренебрегать, тем более что не всегда важно найти и арестовать активы — иногда промежуточной победой может считаться начало переговоров и создание сильной переговорной позиции.

Ю.П.: Если кредитор обладает схемой активов должника и связей, которые он может доказать, это становится определенным инструментом давления, ведь их обнародование способно создать для должника последствия уголовно-правового характера. И это тот аргумент, который может возыметь действие.

 

— Почему ключевой юрисдикцией для розыска активов принято считать Великобританию?

Н.Л.: Прежде всего Великобритания — комфортная страна для проживания и структурирования бизнеса. Для нас же эта юрисдикция представляет интерес в первую очередь с точки зрения преимуществ английского права и очень грамотного правосудия, позволяющего защитить интересы кредиторов, раскрыть информацию о должнике и его активах, наложить на них арест.

В.З.: Действительно, Англия стала юрисдикцией № 1, в которую обращаются кредиторы за правосудием. Причем юрисдикция английских судов распространяется на все случаи, где можно доказать связь должника с Великобританией. Неудивительно, что в Лондоне работают большое количество юристов и компаний, специализирующихся в розыске активов, — это отдельный и достаточно большой кластер бизнеса.

 

— Возвращаясь к Украине, скажите, какие сложности возникают при взаимодействии с нашими правоохранительными органами и судами?

Ю.П.: Мешают в основном несовершенство и непрозрачность системы. Мы понимаем, что должник, который вывел крупные суммы, готов инвестировать определенную долю в то, чтобы его никто не искал. Именно поэтому у нас сложнее добраться до активов, именно поэтому украинскому суду пока сложно что-либо доказать и именно поэтому мы имеем крайне мало примеров успешных кейсов. К сожалению, украинские правоохранительная и судебная системы пока что не могут работать с должной эффективностью в условиях активного противодействия должника и команды его защитников.

 

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,

«Юридическая практика»)