Почти два года судебная система живет по новому Закону Украины «О судоустройстве и статусе судей», называемому «судебной реформой». Но все чаще не только представители судебной власти говорят, что полноценная судебная реформа на Украине невозможна без изменений Основного Закона страны.

Об изменениях в Конституцию Украи­ны, необходимых для улучшения работы ­судебной системы, «ЮП» рассказал про­фессор, д.ю.н., судья Конституционного Суда Украины в отставке, член Консти­туцион­ной ассамблеи Николай Козюбра.

— Николай Иванович, вы уже длительное время работаете над вопросами реформирования судоустройства на Украине. На ваш взгляд, завершилась на Украине судебная реформа?

— Если говорить откровенно, то пока она еще даже не начиналась. То, что сделано, — не реформа. О полноценной реформе без внесения изменений в Конституцию Украины говорить не приходится — это нереально.

Я считаю, что с принятием Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей», несмотря на некоторые положительные моменты, судебная реформа не продвинулась вперед, более того, в некоторых отношениях наблюдаются элементы регресса. Независимость судей не только не усилилась, а наоборот, в силу ряда обстоятельств, снизилась.

— Вы являетесь членом Конституцион­ной ассамблеи, как вы считаете, будут ли изменения в Конституцию Украины рассматриваться в аспекте судебной власти?

— По мнению Марины Ставнийчук, насколько мне известно, необходимо начинать именно с внесения изменений в раздел о правосудии.

В этом я не могу возражать, потому что это одна из наиболее актуальных проблем. На мой взгляд, необходимы оперативные изменения, чтобы можно было работать над приведением Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей» в соответствие с обновленным разделом Конституции и европейскими стандартами, которые на устах всех политиков и специалистов, но которых Украина ныне не придерживается.

— Одним из ключевых моментов реформирования судоустройства должно быть обеспечение единства судебной практики как аспект принципа определенности, насколько сегодня это возможно?

— Мне кажется, что в этом вопросе надлежащего понимания нет даже у судей. Что такое верховенство права? Какое место занимает единство судебной практики в контексте верховенства права?

По сути, если смотреть с позиции верховенства права, то обеспечение единства судебной практики является его составляющей. Единство практики содействует не только стабильности судебной системы, но и обеспечению принципов определенности и правовой уверенности, которые являются одними из главных требований верховенства права. Поэтому единство практики неотъемлемо от верховенства права.

Другая проблема в том, что не каждое единство будет обеспечивать верховенство права. Надо понимать, что единство судебной практики не сводится к одинаковому применению норм материального или процессуального права, оно не может быть самоцелью. Их применение может быть одинаковым, даже основанным на законе, но противоречить требованиям верховенства права. Также необходимо понимать, что абсолютного единства добиться невозможно, поскольку правовые ситуации многообразны, но, если подходить с позиции верховенства права, к единству судебной практики, безусловно, следует стремиться и находить те механизмы, с помощью которых можно было бы максимально обеспечить такое единство.

— Какие это могут быть механизмы и какая роль в этом процессе судов, в частности Верховного и высших специализированных?

— Если говорить в целом, то единство судебной практики должны обеспечивать судьи всех инстанций. Даже местный суд в пределах своих полномочий должен следить за тем, насколько судьи придерживаются принципов верховенства права в своей деятельности. Никто не возражает, коль у нас уже существует специализация, что в пределах соответствующей юрисдикции обеспечивать единство судебной практики должен и высший специализированный суд. Но когда возникают конфликты между юрисдикциями, то тоже нет сомнений в необходимости существования определенного органа, который должен обеспечить единство практики и в такой ситуации.

Уверен, что межюрисдикционное единство должен обеспечивать Верховный Суд. Другой вопрос — какими способами.

— И какими же?

— Я в этом вопросе стою на позициях стандартов, существующих в Европе.

Что касается предыдущей практики, поклонников которой есть очень много и сегодня, относительно разъяснений, постановлений пленумов — как Верховного, так и высших специализированных судов, — я не просто не являюсь их приверженцем, а считаю, что речи об обязательных разъяснениях быть вообще не может. Это рудименты советской эпохи, от которых уже отказалось большинство постсоветских стран. Обязательные разъяснения противоречат принципу независимости судей.

В европейской практике нет даже разъяснений рекомендационного характера, если не считать некоторых постсоветских стран.

Помимо того, что такие разъяснения не соответствуют европейской практике, я имею большие сомнения, что они будут эффективными. Так, если говорить о ВСУ, то они должны основываться на собственной практике, которой, я имею в виду полноценной, у него сейчас нет. Изучать и обобщать практику других судов? А функция ли это Верховного Суда? Или все-таки научных учреждений, или хотя бы аналитических групп, например при ВСУ? На мой взгляд, это не функция ВСУ — обобщать «чужую» практику. И даже если предположить, что суды должны давать рекомендации, то они должны быть сосредоточены не столько на вопросах одинакового применения норм материального или процессуального права, сколько на понимании требований верховенства права, закладывать принципы. Но в целом, я убежден, что направлять судебную практику суды — и высшие специализированные суды, и ВСУ — должны своими решениями.

Однако всегда должна иметь место оговорка, что если суд низшей инстанции отходит от этого решения, он должен обосновать такой отход.

— На ваш взгляд, какие полномочия необходимо предоставить ВСУ, а какие убрать, если это необходимо?

— Если работать над изменениями в Конституцию Украины, то я готов поднять вопрос: а не стоит ли нам вернуться к трехзвеньевой судебной системе? Она и работала эффективнее, и была проще и доступнее. Не уверен, что найду поддержку в верхах, поскольку есть определенные корпоративные интересы, но я ощущаю такую поддержку со стороны судов низших инстанций.

Никто не отрицает необходимости специализации, но ведь она необязательно должна существовать в форме отдельных специализированных судов. Она может быть в пределах суда, что имеет место во многих странах.

Точно так же ясно, что, оставляя нынешнюю четырехступенчатую судебную систему, мы должны решить вопрос о месте в ней ВСУ. Верховный суд, по европейской традиции, — это кассационный суд. Соответственно, если он не имеет полномочий кассации — это не верховный суд. Поэтому необходимо предоставить ВСУ полномочия кассационной инстанции, во всяком случае, по некоторым категориям дел, где первой инстанцией выступает апелляционный суд. Необходимо уточнение полномочий ВСУ и относительно неодинакового применения норм права судами разной юрисдикции. Ведь может быть практика одинаковая, единство обеспечено, но она не отвечает Конституции и принципу верховенства права. Точно так же с допуском высшими специализированными судами дел на пересмотр ВСУ: надо либо отдать это полномочие непосредственно ВСУ, либо ввести институт обжалования отказа в допуске. Безусловно, в ВСУ. Это сняло бы вопрос повторной кассации и в значительной степени вывело бы ВСУ из состояния некоего заложника высших специализированных судов, в котором он ныне находится.

— И все-таки, какие, на ваш взгляд, необходимо внести изменения в Конституцию Украины как ключевые?

— С целью устранения политического влияния на процесс формирования судейского корпуса из этой процедуры должен быть полностью исключен Верховный Совет Украины. Это политический орган, который, как свидетельствует опыт, не может быть непредубежденным при избрании судей.

Далее. В Конституции должен быть зафиксирован принцип несменяемости судей, на что обращали внимание зарубежные эксперты. Назначение на должность судьи может осуществлять Президент Украины, такая практика в Европе распространена, по рекомендации ВККС и представлению ВСЮ на основании четко определенных критериев. Их роль в этом процессе должна быть решающей, а Президента — исключительно церемониальной. Соответственно, требует изменений порядок формирования состава ВСЮ и его полномочия. В его составе должны преобладать, хотя и не доминировать, судьи, назначенные судебной властью (органом судейского самоуправления), а не политическими органами. Только в контексте таких изменений на ВСЮ может быть возложено полномочие относительно назначения судей на административные должности.

Требуют реформирования и предусмотренные действующей Конституцией процедура и основания увольнения судей с должности. Я считаю, что из процедуры должны быть исключены и Верховный Совет, и Президент, которые, опять-таки, исходя из опыта, часто привносят в процесс увольнения судей политический подтекст. Кроме того, целесообразно исключить такое основание увольнения с должности судьи, как «за нарушение присяги судьи», в связи с его неопределенностью, заменив его более четко сформулированным основанием или основаниями с учетом европейских и международных стандартов, а также опыта других стран.

Органом, принимающим решение об увольнении судьи с должности, должен быть если не суд (такая практика в Европе существует), то хотя бы орган, в котором преобладают судьи, — обновленный ВСЮ, с обязательной возможностью обжалования такого решения.

К тому же именно в Конституции должны быть четко изложены основания для привлечения судей к дисциплинарной ответственности, в том числе за нарушение сроков производства по делу. Однако это не должны быть строго определенные, а разум­ные сроки. Именно такой термин — «разум­ные» — отвечает европейским и международным стандартам.

Также следует отказаться от нынешнего порядка создания и ликвидации судов, отнесенных к полномочиям Президента. Они, снова обращаемся к опыту, используются в некоторых политических интересах. Суды должны создаваться и ликвидироваться законом.

И, безусловно, реформирование статуса ВСУ, о котором я уже говорил.

(Беседовал Анатолий ГВОЗДЕЦКИЙ,
«Юридическая практика»)