Практика проведения устных слушаний в делах, рассматриваемых Конституционным Судом Украины (КСУ), сокращается — все чаще в целях экономии времени суд пользуется правом рассматривать дела в письменном производстве. Действительно, когда слушания сводятся к зачитыванию ранее поданных материалов, когда нет спора, когда стороны не ведут диалога, устные выступления больше походят на пустую трату времени. Однако при рассмотрении дела о соответствии требованиям статьи 157, 158 Конституции Украины законопроекта о внесении изменений в Конституцию Украины (относительно отмены адвокатской монополии) № 1013 потраченный день на открытые устные слушания был более чем оправдан. И если в первой половине дня представители субъекта обращения (к слову, неизменного постпреда парламента в КСУ Анатолия Селиванова все-таки заменили, и теперь парламент представляет народный депутат Украины Ольга Совгиря) и автора законодательной инициативы (Президента Украины представлял Федор Вениславский) говорили согласно ранее озвученным позициям относительно важности и необходимости этого проекта, то уже после обеда, отвечая на вопросы судей, стало очевидным, что проект сырой, не выдержана законодательная техника, и он точно он не решает той проблемы, о которой говорилось при его подаче.

В процессе обсуждения местами складывалось впечатление, что представители субъектов власти не понимают вопросов, задаваемых судьями для уточнения позиций, либо же это было попыткой не давать ответа, который бы шел вразрез с согласованной и озвученной позицией. И это все вместе было хорошим фоном для выступления сдержанной и закаленной в баталиях рассмотрения дел в КСУ представителя Национальной ассоциации адвокатов Украины Марины Ставнийчук и представителя Академии адвокатуры Украины Сергея Гончаренко, хоть они и придерживались разных мнений. Однако мы не будем анализировать эмоциональную часть слушаний, а остановимся на некоторых любопытных фрагментах.

Итак, как известно, законопроектом № 1013 предлагается изложить в новой редакции статью 131² Конституции Украины, регулирующую вопросы деятельности адвокатуры, таким образом, чтобы, подтвердив то, что «для оказания профессиональной правовой помощи в Украине действует адвокатура», оставить исключительное право адвокатов осуществлять только лишь защиту от уголовного обвинения. Как известно, эксперты уже отмечали, термин «обвинение» в контексте измененного уголовного процессуального законодательства звучит ограничительно. Больше эта норма интересна в том контексте, что в названии проекта есть фраза «относительно отмены адвокатской монополии», но «монополию» (да, именно на защиту от уголовного обвинения) оставляют. Более того, в своих пояснениях «защитники» проекта в КСУ ссылались на решение КСУ по «делу Солдатова» (№ 13-рп/2000) о свободном выборе защитника, игнорируя тот момент, что оно принималось как раз в контексте уголовных дел.

К слову, важный теоретический вопрос, на который так и не нашлось прямого ответа, касался использования в названии термина слова «монополия», который ни в Конституции, ни в каком либо законодательном акте Украины, регулирующем вопросы правосудия и адвокатуры, не применяется. Как можно отменить то, чего нет? Пояснения, что имелось в виду доминирующее положение адвокатов как лиц, профессионально оказывающих правовую помощь, не выдерживало никакой критики ни с точки зрения законодательной техники (нельзя так называть проект изменений к Основному Закону), ни в части претензии к адвокатам как к профессионалам, ведь часть 1 статьи 131², где закреплен этот постулат о роли адвокатуры, остается неизменной, ни по сути (сегодня от четверти до трети споров в судах могут рассматриваться без обязательного участия адвоката ввиду предусмотренных Конституцией Украины и процессуальными законами исключений).

Ссылки на увеличение с 2016 по 2018 год количества лиц, обращающихся за получением бесплатной правовой помощи, и повышение расходов государства в этой связи и вовсе выглядели комично. Особенно если учесть, что в этот период повысился социальный стандарт — минимальная заработная плата, исходя из которой рассчитывается порог малообеспеченности, позволяющий получить правовую помощь за счет государства, а также произошло расширение круга лиц и сфер, в которых может быть оказана бесплатная вторичная правовая помощь (БВПП), поскольку менее 50 % средств, составляющих расходы БВПП, тратятся непосредственно на выплату гонораров адвокатов. Простите, но это вопросы государственного регулирования системы БВПП, а отнюдь не статуса адвокатов, которые, собственно, и работают в системе, оказывая услуги за счет государства. Более того, в проекте не предлагается исключить государственные гарантии на доступ к правовой помощи. Только возникает еще один вопрос, на который также не был найден ответ: как Минюст намерен выполнить эту функцию, не прибегая к помощи адвокатуры, ведь других «свободных специалистов в юриспруденции» уж точно за счет государства не привлечь.

Истинную причину подачи законопроекта № 1013 удалось выяснить, когда был поставлен вопрос о целесообразности упразднения пунктов переходных положений, регулирующих вопросы постепенного перехода к представительству в судах только прокурорами и адвокатами. Пояснить, зачем отменять нормы, которые уже реализованы или реализуются, никто не смог. Но министр юстиции Украины Денис Малюська был откровенен и признал, что угрозу таит пункт, обязывающий с 1 января 2020 года государственным органам и предприятиям представлять свои интересы в судах с помощью адвокатов (тот момент, что они могут быть представлены прокурорами, почему-то не рассматривался вовсе), — это дополнительная нагрузка на бюджет и сложности закупок. Как выяснилось в ходе слушаний, прямой нормы, что штатный юрист госоргана или иного юридического лица не может быть представителем в суде в порядке самопредставительства, в Конституции Украины нет, но такое понимание следует из сложившейся судебной практики. То, что проблема состоит не в адвокатской монополии, а в толковании понятия «самопредставительство», стало очевидно после того, как господин министр признал, что был бы рад, если бы эти нормы были истолкованы КСУ таким образом, что штатные юристы госорганов и юридических лиц могут представлять своих работодателей в судах. Более того, министр подтвердил, что даже если КСУ одобрит законопроект № 1013, его смогут принять не раньше начала февраля, а с учетом времени на подписание и другие процедуры как минимум до середины февраля 2020 года норма, из-за которой потребовался проект № 1013, будет действовать. Единственное, о чем не сказал министр, — о проекте Закона «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Украины относительно расширения возможностей самопредставительства органов государственной власти, органов власти Автономной Республики Крым, органов местного самоуправления, других юридических лиц независимо от порядка их создания в суде» № 2261 от 15 октября 2019 года. Этим документом, как понятно из названия, предлагают на уровне закона истолковать норму Конституции Украины именно так, как просил г-н Малюська. И такая идея была заложена в Основном Законе, пока ее не изменили процессуальными нормами при разработке нынешней редакции статьи 131².

Таким образом, остается лишь один аргумент, который не изложен в документах, но звучал в рамках слушаний: вопрос адвокатской монополии — это не вопрос уровня конституционного регулирования. Но он довольно спорный. Нет единой практики в мире, а потому это возможно. И тут надо задать себе главный вопрос: а будет ли достигнута цель — расширение доступа к правовой помощи — с принятием таких изменений? Сомнительно. Тем более что адвокаты приведут кучу доводов, почему выбирать из адвокатов лучше, даже если это не обязательно, начиная с того, что адвокат не может быть допрошен как свидетель и обязан хранить профессиональную тайну, а заканчивая тем, что адвокатов сейчас около 50 тысяч, так что свобода выбора фактически не ограничена.

И, кажется, вопрос уже не в том, нужно ли закреплять высокий статус адвокатуры на конституционном уровне, а в том, можно ли допустить, чтобы его изменяли столь сырыми с точки зрения идеологии и законодательной техники актами? Или это попытка власти показать свои возможности? После принятия законопроекта о новой судебной реформе № 1008 она ясна. И теперь, думается, даже адвокаты — противники «монополии» — должны отстаивать ее, ибо после отмены не выиграет никто. И судьи тоже.

Таким образом, по существу правового смысла в законопроекте № 1013 мало. А формально можно найти аргументы, что статьям 157 и 158 Конституции он не противоречит. Слово теперь за КСУ.

Ирина ГОНЧАР • «Юридическая практика»