Возможность свободно выражать свои мысли является важнейшим залогом человеческого развития. Путем поддержки либо критики идей, мыслей, а иногда поступков других лиц мы выражаем свою позицию по тому или иному значимому для нас вопросу. Более того, люди определенных профессий, например политики, журналисты и в некоторой мере юристы, зачастую используют эти инструменты в своей деятельности, добиваясь желаемого результата, склоняя к своему мнению окружающих.

Вместе с тем свобода слова, как и любое право, имеет пределы — как гласит афоризм, «свобода размахивать кулаками одного заканчивается там, где начинается кончик носа другого». Соответственно, до тех пор, пока лицо выражает свое позитивное мнение, его поведение не нарушает прав других людей. Однако в момент перехода к критике, особенно другого лица либо его поступков, право на свободу слова одного вступает в противостояние с гражданскими правами другого. В таких случаях обществу необходимы границы, которые позволят соблюсти баланс между «противостоящими» правами.

Европейский эталон

В отличие от кулака и носа, права нематериальны и абстрактны, потому грань между их балансом и ущемлением весьма зыбка, ее проявление варьируется от ситуации к ситуации, от случая к случаю. Однако это не означает, что эталоны отсутствуют вовсе, скорее при применении общих правил особенное внимание следует уделять конкретным обстоятельствам. Такой подход подтверждается практикой Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по применению статьи 10 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод (Конвенция), который на данный момент в правовой системе Украины выступает ключевым «законодателем мод» в этой сфере.

Первым и, возможно, самым важным при оценке допустимости конфликтного высказывания является определение его природы, а именно установление, является ли оно оценочным суждением или фактическим утверждением. Первое охраняется правом на свободу слова, ко второму же установлен ряд обязательных требований.

Фактические утверждения должны соответствовать истине, иначе они являются клеветой, распространение которой противоречит положениям законодательства. Кроме того, не всякая информация, даже будучи достоверной, может свободно распространятся. Например, к секретной, служебной и конфиденциальной информации доступ ограничен и распространение разрешено в отдельных предусмотренных законом случаях.

Оценочные же суждения являются результатом мыслительной деятельности человека, потому их истинность не подлежит оценке — никто, кроме лица, которое высказывает оценочное суждение, не может достоверно утверждать, действительно ли соответствует содержание такого суждения убеждениям его автора.

В связи с этим следует подчеркнуть, что оценочные суждения, как правило, служат для выражения мыслей и мнений лица, но не для утверждения фактов. Например, фраза «Я считаю, что он вор» несет информацию, что ее автор считает определенное лицо вором. Вместе с тем, что важно, приведенное утверждение никоим образом не позволяет определить достоверность либо ложность информации о том, является ли на самом деле данное лицо вором или нет.

Таким образом, невозможно требовать от высказывающего оценочные суждения лица предоставлять их подтверждение. ЕСПЧ отмечает, что существование фактов может быть доказано, в то время как правдивость оценочных суждений не подлежит доказыванию. Возложение на лицо обязанности доказывать достоверность оценочных суждений является ограничением права на свободу слова, гарантированного статьей 10 Конвенции.

Вместе с тем высказывание не всякого оценочного суждения является дозволенным. Дело в том, что некоторые оценочные суждения могут быть оскорбительными или по какой-либо другой причине неприемлемыми. В таких случаях, как уже отмечалось, право на свободу слова одного вступает в конфликт с правами другого. В связи с этим Суд отмечает, что право на свободу слова охватывает не только желательные, не оскорбительные либо нейтральные «идеи» и «информацию», но и шокирующие, оскорбляющие или волнующие. Однако вышеуказанное вовсе не означает, что право на свободу слова является неограниченным.

Граница прав

Так, статья 10 Конвенции, гарантирующая право на свободу слова, не распространяет свое действие на случаи, когда это право используется в целях ущемления прав других. Под такие исключения подпадают высказывания, разжигающие вражду и ненависть, шовинистического, расистского либо иного дискриминационного содержания, направленные на оскорбление, унижение чести и достоинства других лиц, и т.д.

Например, рассматривая жалобу заявителя на конфискацию у него печатных материалов, содержащих утверждения ксенофобского характера, направленные против национальных меньшинств, Суд отметил, что свобода слова не может оправдывать нарушения положений закона о защите чести и достоинства других лиц. А в другом деле Суд указал, что нападки на лицо, совершенные путем оскорблений, открытого высмеивания или клеветы на определенные группы населения, являются для государства достаточным основанием для ограничения права на свободу слова, реализованного в ненадлежащей манере, в целях борьбы с расизмом и другими видами дискриминации.

Оценивая, охватывается ли правом на свободу слова то или иное высказывание шокирующего, оскорбительного либо волнующего характера, необходимо учитывать обстоятельства конкретного дела. В зависимости от определенных факторов пределы дозволенности конфликтных высказываний могут сдвигаться в ту или иную сторону.

Так, журналисты традиционно пользуются дополнительными гарантиями при реализации права на свободу слова, пределы терпимости к их материалам значительно шире. Например, СМИ могут позволить себе высказывания с долей преувеличения и даже провокации. Суд также указывает, что, по общему правилу, журналисты не могут быть привлечены к ответственности за распространение высказываний третьих лиц, полученных во время интервью. Иными словами, журналисты не должны нести ответственности за достоверность цитируемых ими утверждений, кроме случаев, когда такие цитаты явно используются в целях, нарушающих права других лиц.

С гарантиями журналистской деятельности перекликаются свободы при обсуждении общественно значимых тем. Границы допустимой критики в отношении политиков шире, чем в отношении частных лиц. Первые, в отличие от вторых, осознанно оставляют себя открытыми перед обществом и журналистами для пристального внимания к каждому их действию и слову, и, соответственно, к критике им следует относиться с большей терпимостью. В отношении государства допускается еще более острая критика, поскольку в демократическом государстве основной его функцией является служение интересам общества, соответственно, граждане и особенно журналисты имеют право оценивать его деятельность.

Вместе с тем, что касается публикаций о политиках, следует проводить грань между их публичной деятельностью и частной жизнью. Вторая, в отличие от первой, подлежит охране правом на неприкосновенность личной жизни. Соответственно, если распространение определенной информации не вносит свою лепту в обсуждение общественно важного вопроса, а лишь служит для привлечения внимания к тому или иному аспекту личной жизни политика, например, с целью создания ажиотажа, то в таком случае реализация права на свободу слова не может оправдать нарушения права на личную жизнь.

В отношении критики деятельности органов судебной власти пределы реализации права на свободу слова достаточно специфичны. Так, с одной стороны, суды, как органы публичной власти, приковывают к себе внимание всего общества, и их деятельность является предметом исключительного общественного интереса. А с другой стороны, Суд отмечает, что роль судов в обществе, как гарантов правосудия, делает необходимой защиту их от необоснованных нападок, особенно ввиду того, что обязанность судей оставаться беспристрастными препятствует им отвечать на критику.

К высказываниям адвокатов перед судом подход не менее многогранный — с одной стороны, их деятельность подвержена установленным законом и этикой ограничениям, но с другой стороны, они располагают определенными привилегиями, которые обычно включают большие вольности и свободы в предоставляемых доводах. При определенных обстоятельствах такие вольности могут включать даже проявление адвокатом доли неуважения к суду, особенно если речь идет о критике недостатков рассмотрения уголовного дела судом, повлекших за собой признание клиента виновным в уголовном преступлении.

Хороший ориентир

Подводя итоги, можно утверждать, что практика ЕСПЧ по статье 10 Конвенции является хорошим ориентиром в делах о защите права на свободу слова. Более того, она подлежит применению при рассмотрении споров в суде, поскольку признается источником права в Украине. Вместе с тем обстоятельства каждого отдельного случая уникальны и во многом определяют пределы дозволенной реализации права на свободу слова.

МАРТЫНЧУК Владислав — юрист судебной практики ЮКК «Де-Юре», г. Одесса