Об отсутствии на Украине действенного механизма принудительного исполнения исполнительных документов сегодня не говорят только те, кто не имеет опыта общения с данной системой. Проблемным вопросам и слабым местам исполнительного производства посвящено немало ­публикаций как ученых, так и практикующих юристов. В деятельности же профильного министерства задача реформирования рассматриваемого института вообще занимает одну из первоочередных позиций (во всяком случае так декларируется с высоких трибун). Вот только работа оценивается не количеством приложенных усилий, а результатом…

Как известно, в соответствии с положениями статьи 106 Закона Украины «Об общеобязательном ­государственном пенсионном страховании» от 9 июля 2003 года, территориальные органы Пенсионного фонда Украины (ПФУ) уполномочены на формирование требований об уплате долга, решений о наложении финансовых санкций и о начислении пени. Все указанные документы являются исполнительными. Следовательно, согласно пункту 9 части 2 статьи 3 Закона Украины «Об исполнительном производстве», все они подлежат принудительному исполнению органами Государственной исполнительной службы (ГИС). То есть органы взыскания имеют право предъявлять перечисленные документы, а органы исполнительной службы обязаны их принимать к своему производству (при условии соблюдения законодательно регламентированной процедуры).

Вместе с тем совместным приказом Министерства юстиции Украины и ПФУ «О внесении изменений в приказ Министерства юстиции Украины, Пенсионного фонда Украины № 25/5/39 от 17 марта 2004 года» № 2112/5/169 от 8 декабря 2008 года (приказ №2112/5/169) введена норма, устанавливающая ценовой барьер для предъявления таких документов к принудительному исполнению. Со дня вступления в силу комментируемого приказа органы ГИС принимают исполнительные документы лишь на сумму взыскания до 5000 гривен, а превышающие эту сумму возвращают органам ПФУ с рекомендацией взыскать данную задолженность в судебном порядке.

Необходимо отметить, что Законом Украины «Об исполнительном производстве» не предусмотрено не только указанное ограничение, но и возможность его регламентирования на подзаконном уровне. Более того, согласно части 1 статьи 24 Закона Украины «Об исполнительном производстве», государственный исполнитель обязан принять к исполнению исполнительный документ и открыть исполнительное производство, если:

— не закончился срок предъявления исполнительного документа к исполнению (последний предусмотрен статьей 21 анализируемого Закона);

— этот документ отвечает требованиям, указанным в этом Законе (имеются в виду требования к исполнительному документу, содержащиеся в статье 19 Закона);

— документ предъявлен к исполнению в орган ГИС по надлежащему месту исполнения (критерии его определения указаны в статье 20 Закона).

В случае если исполнительный документ предъявлен с нарушением требований указанной нормы, госисполнитель вправе отказать в открытии исполнительного производства. Перечень оснований для такого решения приведен в статье 26 Закона Украины «Об исполнительном производстве» и является исчерпывающим. Из анализа данных оснований следует, что они могут быть расширены исключительно законом. Кстати, именно об этом сказано в статье 19 Закона Украины «Об исполнительном производстве», содержащей требования к исполнительному документу, и указано, что дополнительные требования к исполнительным документам могут устанавливаться опять-таки законом.

Но министерство, на которое, согласно пунктам 1, 6 Положения о государственной регистрации нормативно-правовых актов министерств, иных органов исполнительной власти, утвержденного постановлением Кабинета Министров Украины № 731 от 28 декабря 1992 года, возложена правовая экспертиза нормативных актов минис­терств и ведомств на предмет их соответствия Конституции и законам Украины, видимо, сочло, что на него норма о необходимости корреспонденции законодательных норм принятым подзаконным документам не распространяется.

Следует отметить, что в данном случае не совсем обоснованной усматривается и необходимость судебной формы защиты. Принятие судом позитивного решения о взыскании задолженности по денежным обязательствам само по себе не решает вопроса защиты нарушенного права, а лишь констатирует факт нарушения должником действующего законодательства и взятых на себя обязательств. Ведь обращение в суд для защиты нарушенных прав не самоцель, а способ восстановить статус-кво. Вряд ли при нынешней правовой культуре и гражданской сознательности населения нашего государства можно говорить о судебной форме защиты как самодостаточной, логически завершенной системе восстановления должного порядка вещей.

Принимая во внимание сказанное, взыскания данных сумм долга органам ГИС не избежать. Единственным «дос­тижением» рассматриваемых нововведений является уменьшение нагрузки на гос­исполнителей путем… перекладывания проблем с больной головы на здоровую, то есть на административные суды (ведь именно на их плечи ляжет бремя всестороннего, полного и объективного рас­смотрения данных дел).

В свете этого целесообразность таких новелл в контексте и без того загруженных судов, их неукомплектованности судьями и т.п. выглядит весьма сомнительной. Все это приведет лишь к более поздней уплате страховых взносов на общеобязательное государственное пенсионное страхование, что не может не отразиться на финансовой стабильности такого органа, как ПФУ, особенно в условиях экономического кризиса. Нельзя не учитывать, что указанная структура обеспечивает едва ли не единственным источником существования более 13 млн (!) граждан Украины.

Можно усомниться в обоснованнос­ти новых веяний в исполнительном производстве положений статьи 1071 Граж­данского кодекса Украины, на которую ссылается норма, устанавливающая новый порядок взыскания задолженности по исполнительным документам в пользу ПФУ.

Указанная статья конституции гражданского общества предусматривает основания для списания денежных средств со счета, но никак не ограничивает силу исполнительных документов органов ПФУ, которыми они наделены положениями законов Украины «Об общеобязательном государственном пенсионном страховании» и «Об исполнительном производстве». Не содержит комментируемая норма и императива по взысканию задолженности перед ПФУ в судебном порядке, равно как и каких-либо ограничений или исключений из этого правила. Действительно, наложение ареста на банковский счет и списание с него денежных средств непосредственно по исполнительным документам органов ПФУ законодательством не преду­смотрено. В то же время существует порядок получения разрешения суда на соответствующие действия по несудебным исполнительным документам, и обязанность предпринять такие меры возложена именно на государственных исполнителей. Для этого достаточно взглянуть хотя бы на статью 377 Гражданского процессуального кодекса Украины.

Наконец, нельзя согласиться с ­нормой подпункта 3 пункта 1 приказа № 2112/5/169 в части обязательного указания взыскате­лем сведений о движимом и недвижимом имуществе должника. Само по себе анализируемое требование не является принципиально новым, так как содержится в пункте 3 статьи 19 Закона Украины «Об исполнительном производстве». Однако законодательная норма в данном случае является диспозитивной и по своей правовой природе рекомендует с целью более оперативного исполнения указать взыскателю соответствующие сведения, если они у него имеются.

Но профильное министерство решило пойти далее и де-факто обязало фис­кальный орган подавать такую информацию. И хотя такие данные взыскатель обязан указывать не в самом исполнительном документе, а в заявлении об открытии исполнительного производства, сегодня уже имеются случаи отказа в открытии исполнительного производства подконтрольными Минюсту службами на том основании, что требование об уплате долга или решение о наложении финансовых санкций не отвечает положениям совместного приказа № 2112/5/169.

Конечно, все эти положения комментируемого подзаконного нормативного акта могут быть предметом судебного рассмотрения относительно их законности. Более того, исходя из предписаний час­ти 4 статьи 9 Кодекса административного судопроизводства Украины и пункта 2 постановления Пленума Верховного Суда Украины «О применении Конституции Украины при осуществлении правосудия» № 9 от 1 ноября 1996 года, которыми урегулирован вопрос выбора нормативного документа, подлежащего применению при несоответствии двух и более документов.

Истец по такому спору имеет все шансы на победу. Вот только кто будет выступать в его роли — загадка. Приказ № 2112/5/169 подписан как Минюстом, так и ПФУ. Органам ГИС, как и должнику по исполнительному документу, по которому отказано в открытии исполнительного производства, обжаловать его невыгодно, так как подзаконный документ на их стороне, органам же ПФУ придется обжаловать решение своего же руководства, что в административном праве будет приравнено едва ли не к прецеденту. Доказать же материально-правовой, а не сугубо юридический интерес иным участникам в данном деле будет весьма проблематично.

Таким образом, подводя итог данной публикации, можно отметить следующее. Исполнительное производство на Украине на данном этапе требует глубокого реформирования. Поскольку построение правового государства невозможно без сильной судебной ветви власти, а последняя немыслима без действенного механизма исполнения ею решений. Государственные исполнители сегодня должны быть наделены реальными полномочиями по свое­временному и полному выполнению принятых решений. Аналогичные требования должны выдвигаться и к решениям иных органов, принятым ими в случаях, указанных в Законе.

В то же время назрела объективная необходимость повышения ответственности государственных исполнителей за воплощение в жизнь решений, отнесенных к их компетенции. Однако в свете последних устремлений нашего государства данные изменения должны внедряться исключительно на уровне законодательных актов. И первые шаги, как усматривается, необходимо делать уже сегодня.

ИОРДАНОВ Виталий — юрист, г. Арциз Одесской области