В сфере права интеллектуальной собственности много законодательных проблем. В перечне злободневных вопросов достойное место занимает проблема разграничения юрисдикций. Сколько бы ни было создано научных трудов, высказано мыслей, подведено итогов, суды по-прежнему перетягивают одеяло каждый на свою сторону. В начале июня в стенах Государственной службы интеллектуальной собственности Украины (Госслужба) прошел круглый стол, посвященный… нет, не вопросам разграничения юрисдикций, а практике назначения и проведения судебной экспертизы в сфере интеллектуальной собственности, однако обсуждение обнажило старые проблемы, о которых сказано выше.

Судья четвертой судебной палаты Высшего хозяйственного суда Украины (ВХСУ) Виктор Москаленко в своем выступлении подчеркнул, что в судебной практике вопрос целесообразности назначения экспертизы по делам в сфере интеллектуальной собственности возникал постоянно. Сначала практика шла путем обязательности назначения такой экспертизы, затем изменилась: если знаний судьи достаточно для выяснения обстоятельств дела, решение дела возможно без назначения судебной экспертизы. Однако главной проблемой г-н Москаленко называет «распыленность» дел по всем судам. «Пока не решим вопрос юрисдикции, мы не достигнем одинакового применения законодательства. Нужно работать над углублением специализации судей в судах. Сейчас в ВХСУ определена коллегия судей, рассматривающая дела относительно защиты прав интеллектуальной собственности. Введение специализации мы будем рекомендовать нижестоящим судам», — сказал судья.

«Такая своеобразная конкуренция между судами создает ситуацию правовой неопределенности и, как следствие, нарушения статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод. Европейский суд по правам человека говорит, что судебное решение должно быть мотивированным и вынесенным в разумный срок. Можно ли достичь мотивированности по такой специфической категории дел без назначения судебной экспертизы?», — задает вопрос судья четвертой судебной палаты Высшего административного суда Украины Наталия Блаживская. С другой стороны, не приходится рассуждать о разумных сроках рассмотрения дела, зная, сколько длится судебная экспертиза.

Г-жа Блаживская поддерживает идею о том, что определяющим критерием должна выступать специализация. Это приведет к тому, что некоторые категории дел (например, относительно тождественности знаков), где судья может выступить в роли рядового потребителя, можно решать без назначения экспертизы.

В свою очередь секретарь Судебной палаты по рассмотрению гражданских дел Высшего специализированного суда Украины по рассмотрению гражданских и уголовных дел Елена Кафидова отметила, что конфликт юрисдикций создал сам законодатель, когда принял процессуальные кодексы. Она акцентировала внимание на том, что у общих судов в вопросе назначения экспертизы связаны руки, ведь назначать ее можно только по ходатайству стороны. «Есть случаи, когда спор очень сложный, а сторона не ходатайствует о проведении экспертизы, тогда решению очень трудно стать мотивированным», — констатировала г-жа Кафидова.

Заместитель начальника отдела организации судебной защиты прав ГП «Украинский институт промышленной собственности» Николай Потоцкий затронул вопрос о роли судебной экспертизы, если есть заключение по статье 33 Закона Украины «Об охране прав на изобретения и полезные модели» (Закон) относительно признания недействительным патента. «Особенно интересно, когда заключение судебного эксперта отличается от заключения ведомства», — подчеркнул он.

«Никогда не нужно ставить знак равенства между экспертизой по статье 33 Закона и судебной экспертизой, ведь ведомство делает экспертизу с четко регламентированным уровнем техники, судебный эксперт работает с теми материалами, которые ему принесла сторона, например, с журнальными статьями, которые являются общедоступными», — прокомментировал судебный эксперт Юрий Охромеев.

Представители ведомства в ответ говорили о том, что им тоже приносят такие материалы, однако как только возникают сомнения в их общедоступности (например, документация завода), такие материалы не принимают во внимание.

Виктор Москаленко добавил, что у этих двух документов разные правовые режимы: один — доказательство, предоставленное стороной, а другой — заключение эксперта, предупрежденного об уголовной ответственности.

Относительно весомости документов заместитель начальника управления правового обеспечения и защиты прав — начальник отдела промышленной собственности Госслужбы Инна Шатова отметила следующее: «От того, что судебного эксперта предупредили об ответственности, он не стал более квалифицированным. Я прошу не забывать, что у нас есть квалифицированный корпус экспертов с 20-летним стажем», — подчеркнула г-на Шатова, акцентируя внимание на важности рассмотрения сути, а не статуса документа.

В свою очередь председатель Государственной службы интеллектуальной собственности Николай Ковиня привел пример, когда судебный эксперт под присягой произвел революцию в химической сфере — сделал углерод шестивалентным: «Тогда представитель Госслужбы обратила внимание на то, что на основании такого «экспертного» заключения суду нужно либо ходатайствовать перед Нобелевским комитетом, чтобы вручить человеку Нобелевскую премию, либо признать экспертный довод некомпетентным».

«Нужно признать, что ныне, ввиду отсутствия экспертного заключения, заключение ведомства имеет определенное преимущество перед другими доказательствами по делу», — отметил президент Ассоциации адвокатов Украины Олег Чернобай. «Заключение по статье 33 Закона может быть только в категории дел по оспариванию охранных документов. Патент выдается ведомством, заключение выдается ведомством, наконец, стороной по делу тоже является ведомство (ответчик либо третье лицо). С точки зрения состязательности процесса заключение по статье 33 Закона является не чем иным, как одним из письменных доказательств, продуцированным участником судебного дела, а не внешним экспертом, под страхом уголовной ответственности свидетельствующим о фактах», — продолжил адвокат, подчеркивая, что нет никаких условий для предоставления преимущества заключению перед другими документами.

О том, что заключение по статье 33 Закона является необходимым, но недостаточным для вынесения судебного решения, сказал заместитель директора по экспертной работе Научно-исследовательского института интеллектуальной собственности НАПрН Украины Александр Дорошенко. «Заключение судебной экспертизы обязательно хотя бы по той причине, что представители Госслужбы по делам относительно обжалования охранных документов, выданных по декларационной процедуре, отстаивают позицию собственника охранного документа и, как правило, настаивают на отказе в удовлетворении иска», — прокомментировал эксперт.

«Плюс судебной экспертизы в том, что вопросы к эксперту могут поставить как истец, так и ответчик. И первый, и другой могут предоставлять доказательства, чего не было при принятии решения о выдаче охранного документа. Бывает, судья думает по-своему, а заключение эксперта говорит совсем о другом, и судья соглашается, поскольку оно действительно обоснованное», — говорит судья Хозяйственного суда г. Киева Оксана Гумега. Еще больше ее удивляет, когда с таким заключением соглашаются и стороны процесса. «Формально одна из сторон возражает, но по сути ничего сказать не может, а только лишь фразу: «На пятой странице вместо «а» должно быть «о», вероятно, эксперт писать не умеет», — рассказывает о собственной практике судья.

Есть ли случаи, когда судьи решали дела без назначения экспертизы? Как рассказал юрист ППФ «Пахаренко и Партнеры» Вячеслав Сиклитенко, такие ситуации имели место в его практике: «Дело касалось нарушений прав по патенту на вещество в фармацевтической отрасли. Это дело было уже не первым, использовались факты, установленные другими судебными решениями. Оппонент заявлял ходатайство о проведении экспертизы, но суд его не удовлетворил, посчитав, что спор можно решить на основании предоставленных доказательств».

«Едва ли вопрос судебной экспертизы имеет сам по себе какую-то ценность, — убежден партнер ЮФ «Василь Кисиль и Партнеры» Александр Мамуня. — Мы его поднимаем, говоря о повышении эффективности работы системы охраны и защиты интеллектуальной собственности в государстве в целом. Когда говорим исключительно о вопросах судебной экспертизы, мы пытаемся совершенствовать «Ниву», которую хотим сделать победителем «Формулы 1», но так не бывает. Если система изначально создана таким образом, что не подразумевает наличия споров в сфере интеллектуальной собственности, сколько ее ни модернизируй, едва ли она эффективно заработает». Г-н Мамуня считает, что ключ к повышению эффективности — в четкой специализации судей.

«Утром судья рассматривает бракоразводный процесс, вечером — спор о возмещении морального вреда, а между тем — дело о защите права интеллектуальной собственности и еще 25 дел. Конечно, у этого профессионала нет достаточно времени для того, чтобы разобраться в вопросе по сути. Когда человек едет по темной незнакомой улице, он начинает всецело полагаться на GPS. Но формальный подход в данной ситуации недопустим, хотя мы его весьма часто встречаем. Суд фактически снимает с себя ответственность в вопросе факта и слепо полагается на обстоятельства, установленные судебным экспертом, не подвергая их критическому анализу», — полагает юрист.