Комплаенс-аудиты — это комплексная зона, подчеркивают партнеры АО Arzinger Лана Синичкина и Екатерина Гупало. В рамках такого аудита анализируются все бизнес- и админпроцессы в компании на предмет возможных рисков, проводится интервью с ключевыми сотрудниками. По результатам аудита клиент получает отчет, в котором обозначены все реальные и потенциальные зоны мошенничества и предоставлены как юридические, так и бизнес-рекомендации по устранению найденных проблем и построению процессов в будущем. О распространении случаев корпоративного мошенничества в Украине, масштабах проблемы, мерах эффективного выявления и противодействия, а также практических аспектах проведения комплаенс-аудитов читайте в интервью с Ланой Синичкиной и Екатериной Гупало, партнерами АО Arzinger.

— Корпоративное мошенничество является распространенным явлением в Украине?

Лана Синичкина (Л.С.): К сожалению, корпоративное мошенничество настолько распространено, что сложнее найти бизнес, в котором его нет, чем компанию, где такие пагубные практики присутствуют. В первую очередь это связано все еще с толерантным отношением общества к всевозможным «левым» заработкам — этим «безобидным» термином часто принято называть такое явление, как коммерческая коррупция. У большинства наших сограждан термин «коррупция» вообще не ассоциируется с частным сектором — многие считают, что коррупция может иметь место исключительно в случае взаимодействия с государственными органами. Также значительный вклад в распространенность корпоративного мошенничества вносит и отсутствие значительной правоприменительной практики в данной сфере, а значит, и непривлечение нечистых на руку сотрудников к ответственности.

— Что можно отнести к типичным мошенническим схемам?

Л.С.: Типичные мошеннические схемы чаще всего встречаются в сферах, где компании каким-либо образом тратят свои ресурсы: закупают товары или услуги, выделяют средства на представительские расходы, премируют сотрудников или партнеров. Например, классическая схема «откатов» при проведении тендерных процедур. Особенно часто это встречается в компаниях, где нет надлежащей системы контроля процесса закупок. Вторая сфера, на которую компании реже обращают внимание как на потенциальную область для мошенничества, — это сбыт товаров или услуг, принадлежащих самой компании. Нередки случаи, когда вывод средств из компании происходит путем неконтролируемых необоснованных скидок, бонусов, отсрочек оплаты и других преференций, предоставляемых сотрудниками коммерческих отделов контрагентам компании взамен на определенные личные «бенефиты» для таких сотрудников.

Важно также понимать, что компании, которые толерантно относятся к внешней коррупции (например, к подкупу чиновников или сотрудников коммерческих партнеров), как правило, имеют значительно больший уровень коррупции и у себя внутри. Это связано с тем, что сложно построить комплаентную и прозрачную культуру внутри компании, если сотрудники видят, что руководство компании само не разделяет такие ценности и закрывает глаза на неправомерные действия. Что характерно: часто неподотчетные средства, которые выделяются для осуществления внешней коррупции, доходят до конечного получателя не в полном объеме, что приводит к логическому заключению — коррупция внешняя порождает и коррупцию внутреннюю.

— О каком масштабе убытков может идти речь? В каких индустриях наиболее ощутим вред от мошенничества персонала?

Л.С.: Корпоративное мошенничество присутствует в той или иной мере во всех индустриях, а его масштабы зависят от оборотов компаний и налаженности внутренних процессов. Риски, а значит, и потенциальные объемы мошенничества повышаются при отсутствии контрольных механизмов, внешних и внутренних аудитов, а также в случае, если компания предоставляет сотрудникам чрезмерную свободу в совершении действий и принятии решений по распоряжению ее ресурсами. И если эти риски присутствуют, масштабы убытков от корпоративного мошенничества могут быть значительно больше, чем от тех факторов, которые принято считать основными причинами финансовых потерь, таких как непредсказуемая финансовая и экономическая политика государства, регуляторные ограничения, штрафы контролирующих органов, неплатежеспособность контрагентов и т.д.

Но если компания ведет свой бизнес «в белую», пропагандирует нулевую толерантность как к внешней, так и к внутренней коррупции, надлежащим образом наладила все внутренние процессы, шанс стать жертвой корпоративного мошенничества значительно ниже.

— Понимает ли бизнес все риски и масштабы проблемы? Соразмерны ли принимаемые контрмеры?

Л.С.: Некоторые компании, которые уже давно представлены на рынке и/или имеют западные корни, конечно же, понимают масштаб данной проблемы и ее пагубное влияние как на финансовые показатели, так и на климат в компании в целом. Но, к сожалению, далеко не все компании занимают активную позицию и работают на упреждение. Многие осознают важность данной проблематики лишь после того, как будет совершено мошенничество и наступят соответствующие негативные последствия.

— Кто обычно выступает заказчиком ваших услуг? И какие цели при этом преследуются: пресечение нарушений или диагностика стрессоустойчивости и устранение уязвимостей?

Л.С.: Основными заказчиками являются собственники бизнеса и топ-менеджмент, ответственный за комплаенс в компании и имеющий соответствующие полномочия. Также к нашим услугам часто прибегают, если компании планируют привлекать новых инвесторов или если меняется руководство компании и необходимо выяснить, как обстоят дела с комплаенсом в том или ином бизнесе на самом деле.

Наиболее актуальной услугой является проведение полномасштабного комплаенс-аудита. В рамках такого аудита мы анализируем все бизнес- и админпроцессы в компании на предмет возможных рисков, проводим интервью с ключевыми сотрудниками и изучаем бизнес клиента. По результатам аудита клиент получает отчет, в котором обозначены все реальные и потенциальные зоны мошенничества и предоставлены как юридические, так и бизнес-рекомендации для клиента по устранению найденных проблем и построению процессов в будущем.

Приятно отметить, что все больше компаний активно привлекают внешний аудит, не дожидаясь негативных последствий, что, конечно же, всегда эффективнее, чем попытки перестроить уже глубоко коррумпированную систему.

В нашей практике были случаи, когда после проведенного аудита собственники компании принимали решение оздоровить бизнес путем полного закрытия компании и открытия новой ввиду уровня и характера выявленных нарушений, то есть люди понимали, что необходимо полностью «вырезать опухоль», а не пытаться ее лечить.

Екатерина Гупало (Е.Г.): В случае корпоративного мошенничества в роли заказчика наших услуг зачастую выступает так называемый head office — компания иностранной юрисдикции, в субординации к которой находится украинская компания. Особенно актуально это для случаев подозрений в мошенничестве на уровне топ-менеджмента. Часто украинская компания до последнего не знает, что ее деятельность под прицельным вниманием. Также в роли заказчиков могут выступать наши коллеги из другой юрисдикции, которые ведут проект комплексно, а нас подключают к украинской части.

— Кто чаще всего совершает мошеннические действия? Как выглядит портрет типичного корпоративного мошенника?

Л.С.: Бывает, что сотрудника действительно можно заподозрить в связи с его действиями или поведением, но, как правило, выявить таких сотрудников без аудита процессов, в которых они участвуют, невозможно. Главный риск-фактор — у сотрудника есть слабо регламентированные сферы влияния, его компетенция обширна и неподконтрольна. Очень часто нечистые на руку сотрудники визуализируются уже при проведении собеседований, когда на поставленные вопросы они дают противоречивые ответы.

— Распространено ли в Украине мошенничество топ-менеджмента?

Л.С.: Однозначно да, и это сильно влияет на поведение всех сотрудников компании в целом. Если топ-менеджмент толерантно относится к мошенничеству и коррупции — в компании не будет здорового климата, и, скорее всего, все менеджеры, работающие в руководящем звене, будут позволять себе аналогичное поведение.

— Какие меры обычно применяются к нарушителям?

Л.С.: Каждая компания, выявившая проблемных сотрудников, обычно старается, во-первых, как можно скорее от них избавиться с наименьшими потерями, во-вторых, по возможности привлечь их к ответственности. Обе цели достигнуть не так просто, как часто кажется менеджменту компании. Не все знают, что дефекты в оформлении трудовых и корпоративных отношений проявляются именно тогда, когда надо принимать быстрые решения в отношении таких сотрудников. И, как правило, в такие моменты оказывается, что у компании не так уж и развязаны руки, чтобы быстро уволить нерадивого сотрудника.

Что касается привлечения к ответственности, то здесь бывает еще сложнее, чем с первым пунктом, поскольку наше устаревшее трудовое законодательство дает очень ограниченный спектр инструментов для этого. Отстаивание интересов компании в уголовном или судебном производстве также встречает существенные препятствия в виде проблем со сбором доказательственной базы.

— Как часто выявленные вами факты мошенничества имеют продолжение в виде уголовных производств?

Е.Г.: Тут все зависит от цели, которую перед собой ставит клиент, и готовности, как говорится, выносить сор из избы.

При принятии решения об инициировании уголовного производства против нерадивого сотрудника необходимо понимать высокую вероятность попадания информации в публичную плоскость (например, определения о временном доступе к вещам и документам с краткой фабулой уголовного дела публикуются в Едином государственном реестре судебных решений). И не все компании в восторге от перспектив, что обстоятельства внутреннего мошенничества станут достоянием общественности. Сохранение репутации для некоторых клиентов важнее перспектив наказания мошенника. В таких случаях клиенты ограничиваются увольнением провинившегося, а также работой над ошибками — выявлением слабых мест и их устранением во избежание повторения ситуации в будущем.

А есть клиенты, которые, наоборот, хотят устроить «показательную порку» вплоть до уголовного преследования. Был интересный случай, когда мы даже предупреждали клиента о том, что доказательственная база по данному факту мошенничества слабая и привлечь к уголовной ответственности бывшего сотрудника не получится. Но клиент все равно настоял на инициировании уголовного производства. И когда уже по результатам ряда следственных действий мы еще раз напомнили клиенту о слабых перспективах данного дела и подняли вопрос нецелесообразности последующей траты времени и усилий на него, то получили очень неожиданный ответ. Клиент нам браво парировал фактами снижения закупочной стоимости по ряду отделов. Вот такой неожиданный, но позитивный побочный эффект.

— Насколько реально возместить убытки, причиненные мошенниками? От чего зависит эффективность розыска и возврата активов?

Е.Г.: Как бы банально это ни звучало, но возместить убытки реально, если есть с чего возмещать. Если сумма требований значительно превышает размер активов, тогда обсуждается вопрос целесообразности «идти за убытками». Ведь можно написать очень много красивых юридических документов, получить судебные решения в пользу клиента. Но какой в этом толк, если сразу понимаешь, что шансы на взыскание минимальны. И суть в том, чтобы быть для клиента больше, чем юрист: думать бизнес-категориями и учитывать бизнес-целесообразность.

Но если есть шанс вернуть то, что было присвоено мошенниками, я только за его использование. Например, в 2018 году нам удалось возвратить на банковские счета клиентов более 100 млн грн, которыми ранее завладели мошенники. Продолжаем данную успешную практику и в этом году.

— Что вы относите к эффективным инструментам минимизации fraud-факторов? Какие рекомендации в этой связи можете дать бизнесу?

Л.С.: Мы рекомендуем регулярно проходить аудиты, как внутренние, так и внешние, демонстрировать сотрудникам так называемый tone from the top (то есть пример правильного поведения со стороны наивысшего менеджмента компании), проводить регулярное обучение и транслировать ценности компании во внешнюю среду. Также важно наладить надлежащие контрольные механизмы по расходам и доходам, разработать четкие должностные инструкции, трудовые и иные контракты, предусматривающие строгую ответственность для всех ключевых сотрудников компании. Кроме того, важно обеспечить подписание сотрудниками политик и других внутренних документов, внедрить правильный дата-менеджмент с наличием согласия сотрудников на доступ к персональным данным, так как это необходимо для дальнейшего сбора надлежащих доказательств. В случае выявления нарушений — применять максимальные меры ответственности, делать такие кейсы показательными.

Немаловажно также обеспечивать защищенные и надежные whistleblowing-механизмы как для сотрудников компании, так и для всех контрагентов и иных лиц, поскольку это основной канал для получения сигналов о возможных нарушениях.

Е.Г.: Еще одно из практических наблюдений — это вопрос размера вознаграждения сотрудникам компании. В компаниях, где мы сталкивались с вопросами внутреннего мошенничества, зачастую выяснялось, что уровень зарплат существенно ниже среднего. При низком уровне вознаграждения сотрудники либо ищут более высокооплачиваемую работу в другом месте, либо ищут пути «дополнительного заработка» на текущем месте работы.

Стоит отметить, что высокие зарплаты не являются 100-процентной гарантией отсутствия внутреннего мошенничества. Однако, как показывает практика, низкий уровень вознаграждения за труд является одним из факторов риска.

— Если рассматривать комплаенс-аудит как отдельное направление услуг, какие компетенции нужны юрфирме\отдельным юристам, чтобы эффективно работать в этой сфере? Какие практики юрфирмы можно рассматривать как комплементарные к комплаенс-аудиту?

Л.С.: Такого рода аудиты — это комплексная зона, в которой в большинстве случаев привлекаются эксперты из разных практик: антикоррупционного права, трудового права, защиты персональных данных, уголовной и судебной практик. В зависимости от типов мошенничества также привлекаются налоговая и банковская практики, практики интеллектуальной собственности и недвижимости, такие индустриальные практики, как энергетика, FMCG, фармацевтика и другие. Также помимо правовой экспертизы в таких проектах часто задействованы технические специалисты, которые обеспечивают надлежащую работу с программной и технической составляющими аудита.

В некоторых проектах очень важна и PR-работа, ведь нередко лица, в отношении которых проводятся расследования, могут выходить в информационное поле и пытаться очернить своих коллег и компанию.

Юристы, задействованные в аудите, должны иметь глубокое понимание принципов построения бизнеса в целом и особенностей той или иной индустрии в частности. Только имея такие знания, можно предоставить клиенту рекомендации, которые не только будут основываться на нормах законодательства, но и станут полезными, выполнимыми и действенными для конкретного бизнеса.

Е.Г.: Неотъемлемой частью глубинного комплаенс-аудита являются интервью сотрудников компании. Юрист должен не только понимать специфику индустрии и бизнес-процессы клиента, но и быть немного психологом. К слову, на работы, которые предусматривают интервьюирование, в США и Великобритании юрфирмы привлекают юристов с опытом работы в правоохранительных органах. Сейчас мы наблюдаем зарождение таких тенденций и в Украине.

— Обязательно ли в комплаенс-проектах сотрудничество с другими сервис-провайдерами, например форензистами? И обязательно ли наличие партнеров в других юрисдикциях?

Е.Г.: Это зависит от каждого отдельного проекта: его комплексности, наличия иностранного элемента. Также на состав проектной команды влияют те цели и задачи, которые поставлены клиентом. Так, в больших комплексных проектах, как правило, мы работаем вместе с компаниями, которые оказывают форензик-услуги. Форензик-составляющая важна, когда необходимо рассчитать убытки от мошенничества, упущенную прибыль, углубиться в бухгалтерские
документы.

Например, на одном из последних проектов мы работали вместе с нашими коллегами по цеху из Лондона, а также с форензик-командой. Кроме того, работала отдельная команда аудиторов.

В завершение хочу подчеркнуть, что командный состав определяется индивидуально для каждого проекта. В то же время, как я считаю, для юристов, практикующих в данной сфере, наличие проверенных партнеров в ключевых иностранных юрисдикциях — это уже must have.

Беседовал Алексей НАСАДЮК, «Юридическая практика»