Как известно, человек смотрит на все в аналоговом виде, то есть непрерывно. Соответственно, первые типы записи (хранения) информации были аналоговыми, когда микрофон преобразовывал акустические колебания в акустический сигнал и сигнал записывался на магнитную ленту с помощью специальной магнитной головки в таком же аналоговом непрерывном представлении. Цифровое представление информации — это в первую очередь процесс дискретизации, выборки с достаточной частотой, обеспечивающей в дальнейшем полное восстановление сигнала.

Преобразование в цифру

Каждый элемент выборки (чаще всего) представляется в дальнейшем в двоичном исчислении в виде нулей и единиц. То есть, например, при записи звука происходит аналого-цифровое преобразование (АЦП). Обратный путь — путь воспроизведения. Качество звука в последующем во многом зависит от качества такого АЦП. Современный мир — это мир цифры. Аналоговые средства хранения информации практически канули в Лету, и 99 % устройств: компьютеры, видеокамеры, телефоны — работают с цифровым методом хранения информации. Если открыть устройство хранения цифровой информации (диск компьютера, флешку, сим-карту телефона) на низком уровне (рассматривая его как хранилище двоичного кода), то мы увидим некую очень длинную последовательность из 0 и 1, заполняющих все пространство. Доступ к информации может быть высокоуровневым и низкоуровневым. Высокоуровневый доступ — это доступ через некую программу, например операционную систему компьютера. Если поменять что-то таким образом в файле, то на физическом хранителе останется след от этого изменения. Операционная система изменит атрибуты файла, дату и время его редактирования, открытия, а в протоколе отметит запуск программы-редактора. Низкоуровневый доступ позволяет рассматривать, скажем, диск компьютера как один единственный файл с последовательностью 0 и 1. Может показаться, что если поменять при таком доступе 0 на 1 или наоборот, никакого следа от вашего вмешательства не останется. Его не определит ни эксперт, ни специально обученная немецкая овчарка. Осознание этого факта может и должно поставить крест на электронных доказательствах в современном виде. Для наглядности я постараюсь на примерах проиллюстрировать значение вышеизложенного.

Никакие это не доказательства

Мы часто видим, что в процессе доказывания в суде используются трафики телефонных переговоров, из которых видно, какой абонент набирал номер тот или иной. Дополнительной информацией является уникальный номер (IMEI) мобильного телефона, уникальный номер сим-карты, данные геолокации, где был зарегистрирован мобильный телефон. Уникальный номер мобильного телефона как устройства, уникальный номер сим-карты и сам телефонный номер — это всего лишь три цифровых файла (три последовательности из 0 и 1), каждый из которых профессионал в этой сфере может легко подделать. Таким образом, подготовленный специалист при желании может скомпоновать чужой номер телефона со всеми дополнительными данными и сфабриковать звонок любого абонента из любой геолокации. Очень хорошо прямо в судебном заседании, когда обсуждается допустимость такого рода доказательств, с разрешения судьи набрать его мобильный номер с его же мобильного номера.

По такому же принципу нельзя считать допустимым доказательство в виде аудио- или видеозаписи на цифровом носителе. Не важно ведь, что приносят в суд: аудио, видео и т.д. Аудио и видео эта информация для нас становится только в результате аналогово-цифрового преобразования. В суд же, по сути, приносят двоичные файлы, и нет стопроцентной гарантии, что эти файлы не подверглись модификации на низком уровне. Могу напомнить дело пленок Мельниченко, когда разговоры главы государства были записаны на цифровой носитель. В ответ тогдашние провластные народные депутаты Украины скомпилировали аудио, на котором голосом другого народного избранника были озвучены разные глупости. Я уже не говорю о дне сегодняшнем, когда цифровое кино шагает по мировым экранам. В кинолентах двигается и поет давно ушедшая Мэрилин Монро, в новом фильме «Король Лев» двигаются и разговаривают «настоящие живые звери». Конечно, вряд ли ради фальсификации доказательств в определенном уголовном деле работал Голливуд, но ведь любые сомнения должны истолковываться в пользу… Эксперты, безусловно, проводят анализ аудио-, видеоданных и на цифровых носителях. Но в этих исследованиях они не всегда поднимают вопрос о вмешательстве в данные на низком уровне. Они исследуют предоставленный результат по различным методикам, раскладывая его на составляющие, изучая методами технического анализа. Но плодами их труда будет всего лишь некая вероятностная оценка предоставленных доказательств, причем по мере роста профессионализма фальсификатора труд эксперта сводится на нет. Сегодня экспертизы все еще проводятся во многом из-за непонимания юристами сути происходящих событий. Вопрос «Подвергались ли данные изменению?» многие эксперты воспринимают как «Подвергались ли данные высокоуровневому изменению?» и часто отвечают: «Нет, не подвергались». И, к сожалению, на основании этого неполного ответа недопустимые по природе доказательства могут стать частью доказательственной базы.

Что уж говорить о компьютерах. Это не пачки фальшивых денег, которые можно запечатать в кулек. Представим себе, что некий злоумышленник, взломав нехитрую защиту компьютера, установил на него вирус через интернет и позвонил в полицию с заявлением о преступлении. В ходе обыска такой компьютер будет изъят. После, в суде, такой компьютер будет включен, и судья увидит, что в каждом файле, например, есть переписка с некими террористами. Причем вирус, заменив содержимое компьютера, уничтожит сам себя. И тут, к сожалению, не каждый эксперт сможет помочь! Все помнят, кстати, недавний вирус Petya, заразивший практически все бухгалтерские системы Украины. Это я к тому, что вирусная атака не является абсолютно надуманным примером. На обыске следователь копировал файлы на флешку. Где гарантия, что это те же файлы, что были на компьютере, что их не подменил вирус? Компьютер (флешку) опечатали, запаковали и увезли. Но как понять, что никто не снимал печать и не фальсифицировал содержимое на низком уровне? Подписи понятых на печати? Эти подписи несложно подделать. Не помню случая, чтобы такие подписи проверяла экспертиза. Эксперт изучает данные на компьютерном носителе? А если диск на компьютере был заменен, злоумышленник установил на него, скажем, абсолютно другой диск. Компьютер при изъятии не разбирается, и его комплектующие по номерам не переписываются. На телефоне, компьютере есть нежелательные файлы. А сколько раз мы открываем доступ к ним всему миру, подключаясь к wi-fi в публичных местах. Администратор таких мест получает широкий доступ к вашим устройствам. Телефон зарегистрирован в геолокации? Администратор мобильной сети может «творить» с вашим телефоном почти все что угодно! Спецслужбы или преступники в целях сбора оперативной информации запускают свою мобильную соту, на которую переключаются близлежащие устройства. Что происходит дальше, думаю, понятно.

Что уже говорить об ip-адресах и электронной почте. И то и другое подделывается по тому же принципу. Если система в банке зафиксировала доступ с какого-то ip, то абсолютно не факт, что его не подделали злоумышленники. Еще проще подделать адрес электронной почты. А если письмо отправляется без необходимого шифрования, то теоретически по пути в него могут попасть любые данные. Например, у вас почтовый ящик на условном ukr.net. Соответственно, составляя электронное письмо, вы создаете всего лишь файл в папке «к отправке» на компьютере администратора сети. Он гипотетически может просмотреть перед отправкой любое письмо и модифицировать его при желании. И таких случаев, кстати, история знает немало. Аналогичная ситуация с СМС и сообщениями в большинстве мессенджеров. К счастью, большинство провайдеров и администраторов — добропорядочные граждане. Иначе то, что проделал пранкер Джокер с нашей политической элитой, показалось бы просто забавой. Знаете, даже смешно подчас. Мы понимаем, что Джокер тем или иным образом подделывал свою идентификацию и писал в различных мессенджерах от имени Генерального прокурора. При всем при этом мы продолжаем принимать в качестве доказательственной базы переписку в WhatsApp, Viber и Telegram.

Перезагрузка системы

Есть ли выход из такой ситуации? Пожалуй, да. Но для начала нужно перестать принимать любые доказательства, записанные и хранимые в цифровом виде. Это касается всего: телефонов, компьютеров, аудио-, видеозаписей, флешек, трафиков, ip-адресов и т.д. Не сделав этого немедленно, мы множим вероятность судебной ошибки. Страшно подумать, сколько их уже допущено. В свое время появление ДНК-экспертиз оправдало значительное количество казненных на электрическом стуле. Сейчас количество судебных ошибок может быть существенно больше. Далее, необходимо менять принципиально все технические средства хранения цифровой информации, которые впоследствии могут быть использованы в суде. Во время самой записи такие устройства смогут формировать что-то по аналогу электронно-цифровой подписи, то есть некий уникальный код, просчитываемый по тому или иному алгоритму, однозначно определяющему запись. Необходимо, чтобы саму запись из этого кода получить было невозможно, но любое изменение данных записи неизбежно приведет к изменению кода.

Все изложенное здесь является описанием максимально упрощенной модели сложившейся ситуации и, естественно, служит единственной цели — обратить внимание юридического сообщества на глубину проблемы. Пока же мы можем смело добиваться в суде признания электронных доказательств недостоверными и недопустимыми. И, разумеется, побеждать.

ХАНИН Семен — адвокат, управляющий партнер ЮК «АМБЕР», г. Киев