Катастрофа на железнодорожном переезде в г. Марганец 12 октября 2010 года высветила множество вопросов юридического свойства. Прежде всего, как это обычно бывает в нашей стране в таких случаях, обсуждаются вопросы ответственности («Кто виноват?») и безопасности («Что делать?»). Вне поля зрения остается проблема освещения в СМИ такого рода происшествий, в особенности этико-правовой аспект деятельности тележурналистов, делающих репортажи с места событий. Ведь показ по телевидению пострадавших людей, их переживаний, боли и слез причиняет им дополнительные страдания.
Иногда утверждают, что журналистами, которые освещают чрезвычайные события, стихийные бедствия, катастрофы, преступления, нарушаются права потерпевших. С одной стороны, общественность должна быть информирована обо всем, что может касаться ее безопасности, она имеет «право знать». С другой стороны, люди, которых коснулась беда, имеют право на частную жизнь. Возьмем простой случай — дорожно-транспортное происшествие. Нарушает ли права покалеченных в автокатастрофе людей репортаж с места события, кадры, которые изображают страдания этих людей, их травмы, боль, слезы? Обратимся к Гражданскому кодексу (ГК) Украины. Согласно статье 307 Кодекса, физическое лицо может быть снято на фото-, кино-, теле- или видеопленку лишь по его согласию. Согласие лица на съемку его на фото-, кино-, теле- или видеопленку допускается, если съемка проводится открыто на улице, на собрании, конференциях, митингах и других мероприятиях публичного характера. Съемка физического лица на фото-, кино-, теле- или видеопленку, в том числе тайная, без согласия лица может быть проведена лишь в случаях, установленных законом.
Таким образом, исходя из буквы закона, съемка потерпевших в автомобильной аварии не нарушает их права при условии, что съемка проводится «на улице» открыто. И часть 3 данной статьи не должна вводить в заблуждение — никакой «конкуренции» норм здесь нет. Улица, митинги и т.п. — публичные места, потому никто не может ссылаться на защиту частной жизни (так называемый «прайвеси» в англосакском праве). Улица и частная жизнь — понятия несовместимые, одно исключает другое, частная жизнь не может (по определению) происходить в публичном месте. Простой пример — журналист поместил в газете удачный, как он думает, снимок пары, которая целуется в городском парке. При всей интимности (в наше время, признаем, вполне относительной) такого сюжета никакого вмешательства в частную жизнь здесь нет, журналисты находятся под защитой статьи 307 ГК Украины — съемка происходит на улице, в публичном месте. Такой же снимок, сделанный не в публичном месте, дает основания для иска, в том числе о взыскании причиненного морального вреда.
Что касается чрезвычайных ситуаций, катастроф, дорожно-транспортных событий, то нетрудно увидеть, что чаще события происходят именно в публичном месте. Поэтому в большинстве случаев статья 308 ГК Украины защищает журналиста, а точнее — общественность, которая имеет право получать информацию о событиях, касающихся жизни общества, его безопасности. Информировать общественность о трагических событиях, не показывая, в пределах этических норм, жертв этих событий, потерпевших, нереально. Именно человеческие страдания, к сожалению, и делают, в сущности, такую информацию общественно значимой.
Верховный Суд Украины в пункте 20 постановления от 29 февраля 2009 года № 1 указал, что «судам следует учитывать положения части 11 статьи 30 Закона Украины «Об информации», в которой указано, что информация с ограниченным доступом может быть распространена без согласия ее собственника, если эта информация является общественно значимой, то есть если она является предметом общественного интереса, и если право общественности знать об этой информации преобладает над правом ее собственника на ее защиту, что соответствует практике применения Европейским судом по правам человека статьи 8 Конвенции».
Небесполезно ознакомиться с опытом других стран в урегулировании проблемы защиты прав потерпевших от… журналистов. В частности, интересна и поучительна практика судов США. Следует отметить, что в этой стране закон (точнее — судебная практика) серьезно защищает пострадавших от излишней назойливости журналистов, которые воспринимают страдание людей только как «информационный повод». Иски пострадавших о возмещении морального вреда, причиненного такими телерепортажами, — обычное явление в США, Великобритании, Австралии и некоторых других странах. В то же время именно в этих странах свобода информации, свобода слова и прессы имеет приоритет, когда речь идет о легитимном интересе общества.
Так, по делу Christensen v. Superior Court (1991 год), рассмотренном в Калифорнии, родители просили суд о компенсации морального вреда, причиненного им телепередачей, в которой демонстрировалось, как неуважительно обращались с телом их трагически погибшего сына в медицинском учреждении. Суд указал, что присуждение компенсации за душевные страдания возможно, поскольку репортаж был именно о сыне истцов, то есть был установлен конкретный вред, причиненный истцам. По другому, аналогичному делу (Armstrong v. H & C Communications, 1991 год) суд штата Флорида удовлетворил иск родителей к телекомпании, согласившись с истцами, что телесюжет, который содержал изображение головы похищенной и убитой преступниками дочери истцов причинил им психологический шок (intentional infliction of emotional distress). Характерно, что в решении по этому делу суд отвел доводы истца, основанные на защите частной жизни, указав, что демонстрация жертвы в данном случае была оправдана общественной значимостью информации. В то же время суд удовлетворил иск по другому — деликатному (tort) основанию: кадры, особенно крупные планы, были неприличными, сенсационными.
Впрочем, в этих и других решениях суды отмечали, как правило, что репортаж с места событий сам по себе не может быть достаточным основанием для постановки вопроса возмещения вреда. Необходимо, как отметил суд штата Теннеси по делу Ramsey v. Beavers (1996 год), соблюдение условия «физического присутствия на месте события или непосредственного восприятия истцом» событий, которые вызывают у него душевные страдания. Поэтому во многих случаях в «телевизионных» исках истцам отказывают. Однако сами тележурналисты проявляют сдержанность при освещении такого рода событий, зная, что средний американец вполне осведомлен о возможности получить компенсацию за вмешательство в его жизнь.
В США общественная значимость события (public interest), изображенного на фотографии или показанного в телепередаче, вообще имеет чрезвычайно важное значение в судебных исках такого типа. Вот некоторые примеры.
Суд отказал в удовлетворении иска пострадавшего по делу о сексуальном насилии, поданного к телестанции. Судьи мотивировали решение общественными интересами (Doe v. H & C Communications, 1993 год). Такие же мотивы были положены в основу решения по делу (Spradley v. Sutton, 1983 год). Телекомпания выпустила в эфир сюжет о задержании мужчины, который был в нижнем белье, чем, очевидно, смущал публику. Истец утверждал, что ответчик — телекомпания нарушила его право на частную жизнь (privacy), суд указал, что «задержание представляло в данном случае предмет общественного интереса».
В другом, достаточно анекдотическом, по нашим меркам, случае (Stafford v. Hayes, 1976 год) истец — государственный служащий жаловался на то, что журналисты вмешались в его частную жизнь, показав в телепередаче эвакуацию персонала из здания во время пожара. Дело в том, что в это время истец находился в соседнем баре, что и было зафиксировано камерами репортеров. «То, как именно государственный служащий проводит свое рабочее время, представляет бесспорный интерес для общественности», — отметил суд. Кроме того, съемки велись в публичном месте.
Американские суды не признавали нарушением журналистами права на частную жизнь и при таких обстоятельствах. Газета поместила фотографию полураздетой женщины, которая преследуется ее знакомым, сбежавшим из-под ареста. «Данная фотография подходила под категорию новостийной», — решил суд. Имело значение и то, что газета поместила наименее шокирующую фотографию, хотя в распоряжении редакции были и снимки более скандальные (Саре Publications v. Bridges, 1983 год).
Публикация фотографии жертвы насилия, которая дала показание в открытом судебном процессе, не нарушает ее права на частную жизнь (Doe v. Sarasota-Bradenton Television, 1983). Фотография женщины и ее дочери, которые принимают участие в деле о признании отцовства, помещенная в местной газете, не нарушает их права, несмотря на то, что снимки были сделаны в здании суда (Heath v. Playboy, 1990 год). Именно последнее обстоятельство — съемка в публичном месте — снимает проблему «вмешательства в частную жизнь». «Частная жизнь» в публичном месте — нонсенс, как было показано выше.
В контексте такого рода споров часто возникает вопрос о преднамеренном искажении журналистами образа объекта съемки. Например, репортер выбирает для съемки наиболее скандальный ракурс, наиболее смешной или бессмысленный жест своей «жертвы». Что и говорить, такая практика («ради красного словца…») имеет место в журналистской среде. Американская судебная практика в подобных случаях основывается на так называемой концепции искажения (дословно — «теория ошибочного освещения»). Согласно этому подходу, для того, чтобы истец имел основания для возмещения вреда, «искажение» его образа должно быть очень обидным, и, кроме того, должно иметь место намерение на такое искажение или грубая неосторожность (Harris v. District Bd. of Trustees, 1998 год).
Чрезмерное любопытство журналиста («профессиональная болезнь»!) также может стать поводом для иска о защите частной жизни. Так, в деле Florida Publishing Co. v. Fletcher (1977 год) истец утверждал, что репортер, который проник вместе со спасателями на место пожара в частном владении, действовал противоправно. Суд, однако, принял решение, основанное на том предположении, что в таких случаях, «исходя из обычаев и общепринятой практики СМИ, согласие собственника презюмируется». А вот сопровождать полицию, которая следует в частную школу для исполнения судебного ордера, журналист без разрешения администрации не имеет права (Green Valley School Inc. v. Cowles Florida Broadcasting, 1976 год). Вероятно, «обычаи и практика СМИ» здесь другие.
Как можно увидеть, в США теле- и фотожурналисты СМИ имеют достаточные основания для того, чтобы исполнять свои обязанности без излишнего опасения ответственности за вмешательство в частную жизнь граждан. Съемки в публичном месте, публичных лиц защищены законом и правом, особенно если присутствует фактор общественного интереса (public interest) к информации. При наличии такого фактора истцам весьма трудно выиграть судебное дело. Впрочем, неограниченной свободы в освещении разного рода чрезвычайных происшествий, а тем более преступлений, пресса все же не имеет, что подтвердило решение Верховного Суда США по делу Chavez v. City of Oakland, 2009 год). Журналист жаловался на то, что, ограничивая его право фотографировать на месте пожара, власти нарушили Конституцию (разумеется, речь шла о Первой поправке). Суд, отметив безусловную важность свободы прессы, подтвердил право властей ограничивать доступ публики, в том числе журналистов, на место чрезвычайного происшествия, если такие ограничения направлены на обеспечение безопасности. Особенно актуальна проблема баланса прав журналиста, потерпевших и общества в целом в связи с экологическими катастрофами глобального характера («нефтяной Чернобыль» в Мексиканском заливе, «красная жара» в Венгрии и др.). Но эта тема заслуживает отдельного разговора.
В заключение отметим, что право США до настоящего времени в значительной степени основано на судебных прецедентах, хотя кодификация приобретает все более существенное значение в этой стране. Несмотря на отличия «континентального» и «англосаксонского» права, представляется, что приведенные прецеденты, формулировки судебных решений могут быть, с учетом процессов интеллектуальной глобализации, в том числе в юриспруденции, полезными для украинского юриста.
МАНУКЯН Вячеслав — адвокат, магистр права, г. Харьков
© Юридична практика, 1997-2024. Всі права захищені
Кількість адвокатських балів | Вартість |
---|---|
Відеокурс з адвокатської етики | 650 грн |
10 адвокатських балів (включаючи 2 бали за курс з адвокатської етики) | 2200 грн |
16 адвокатських балів (включаючи 2 бали за курс з адвокатської етики) | 3500 грн |
8 адвокатських балів (без адвокатської етики) | 1800 грн |
Щодо додаткової інформації
Email: [email protected]
Тел. +38 (050) 449-01-09
Пожалуйста, подождите…