Разработанный Верховным Судом Украины и представленный на обсуждение проект нового Хозяйственного процессуального кодекса производит благоприятное впечатление по сравнению с действующим. В нем более широко раскрыто содержание хозяйственного процесса, введены новые разделы, систематизирована связь между различными стадиями, четче определен статус участников процесса.

Заслуживает одобрения, в частнос­ти, то, что сохранено прежнее название Кодекса вопреки предложениям некоторых лиц о переименовании его в коммерческий (см. Кивалов С. // Голос Украины. — 2007. — 19 апреля). Согласно этимологии русского языка, «коммерческий» означает торговлю, торговую деятельность (см. Даль В. Толковый словарь. — М., 1956, Т. 2. — С. 147), однако торговля является лишь частью хозяйственной деятельности, нельзя же общее явление определять через часть.

Не останавливаясь на положительных характеристиках проекта, коснемся лишь тех положений, которые заслуживают более глубокого осмысления и четкого изложения.

1. Проект предусматривает предварительное заседание по всем спорам с проведением его помощником судьи. Но поскольку такое заседание невольно усложняет и затягивает процесс, влечет дополнительно расходы и организационные затруднения сторон, оно должно иметь место только по наиболее сложным делам. Решать этот вопрос и проводить заседание обязан судья, а не его помощник, поскольку в ходе предварительного заседания могут возникнуть и разрешаться вопросы, которые существенно отразятся на разрешении спора по существу. К тому же этого требует и принцип непосредственности процесса.

Надобность в предварительном заседании во многих случаях отпадет, если новый Кодекс восстановит досудебный (претензионный) порядок разрешения споров. Необходимо отметить, что на практике хозяйственные организации широко его применяют, особенно по договорным делам. Однако делается это без соблюдения каких-либо сроков, порядка, что не способствует оперативному и эффективному урегулированию разногласий.

2. Нечетко и непоследовательно решен в проекте вопрос об участниках. Само словосочетание «участники процесса» употребляется неадекватно и противоречиво. Так, в статье 38 участниками называются «лица, которые участвуют в деле». К ним относят лиц, которые вправе обращаться в суд о возбуждении дела, заявлять отвод судьям, ходатайствовать о проведении тех или иных процессуальных действий, обжаловать решения, определения суда, то есть стороны, третьи лица, прокурор, органы государственной или исполнительной власти, выступающие в защиту прав и интересов других лиц. Лица, не обладающие в процессе упомянутыми правами (свидетели, эксперты, переводчики, специалисты, секретарь, помощник судьи), именуются «иными участниками процесса» (статья 50). Но тут же в тексте статьи сказано, что «…участниками судебного процесса, кроме лиц, которые принимают участие в деле, являются представители сторон, третьих лиц, секретарь судебного заседания, судебный распорядитель, переводчик, эксперт, специалист, свидетели».

Следовательно, здесь противопоставляются понятия «участники дела» и «иные участники» с отрицанием за последними полноправного названия «участник процесса». Это противоречит теории и практике процессуального права, а также этимологии языка, согласно которой «участник» означает участие его в том или ином деле (см. тот же словарь, Т. ІV, С. 527). Безусловно, обе упомянутые группы лиц являются участниками процесса. Но они отличаются друг от друга кругом прав и обязанностей. Если первая группа может активно влиять на возбуждение, развитие, прекращение процесса, то вторая этими правами не обладает, а лишь способствует установлению истины по спору и принятию правильного решения.

В связи с этим в литературе предлагалось участников первой группы именовать «активными», а второй — «пассивными» (см. Абрамов Н. Хозяйственно-процессуальное право Украины. — Харьков: «Одиссей», 2003. — С. 6465). Но практика и теория не восприняли эту терминологию. Не признает ее и проект, хотя и констатирует различие между этими группами участников, именуя первую «лица, участвующие в деле», а вторую — «иные участники процесса». Едва ли эта терминология удачнее. Но главное — она носит неопределенный характер, не раскрывающий сущность понятий. Более того, вообще допускается непризнание второй группы участниками процесса. Дело, конечно, не в неблагозвучности тех или иных терминов, важно, чтобы они раскрывали сущность понятия, скрывающегося за ними. Можно не соглашаться с терминами «активные» и «пассивные» участники, но их различие надо четко определить. Например, вместо «активные» назвать первую группу «главными» или «основными», а вторую вместо «пассивные» — «иными участниками» (как в проекте).

Нельзя не отметить также, что среди участников дела не указывается довольно часто встречающийся в процессе ауди­тор. Его практическое и процессуальное положение существенно отличается от свидетелей, экспертов, специалистов, хотя отдельные черты их ему свойственны. Поэтому следует четко закрепить его права и обязанности в новом ХПК.

3. Нельзя согласиться с предложением в проекте о том, что стороны могут допрашиваться в качестве свидетелей. Это недопустимо, так как повторяет эклектическую путаницу в отношении разных участников, содержащуюся в статье 30 действующего ХПК в отношении прав и обязанностей должностных лиц и других работников предприятий, организаций, государственных и иных органов, вызываемых в суд для дачи объяснений по материалам дела. Если допустить, скажем, допрос истца в качестве свидетеля, то его надо будет удалять из зала заседания до допроса (?), предупреждать об уголовной ответственности (?) и т.п. Но это же абсурд и ограничение прав истца в процессе.

4. Нельзя предусматривать возможность третьих лиц без самостоятельных требований возбуждать дело с одной из сторон после вынесения решения. Этим нарушается принцип преюдиции, подрывается устойчивость, обязательность решения. И в этом нет никакой надобности, поскольку проект предусматривает среди прав третьих лиц без самостоятельных требований почти все права сторон, в том числе права отвода, представления жалоб в апелляционном и кассационном порядке. Следовательно, ему предоставляются все возможности защищать свои права в ведущемся процессе, поэтому нет никакой надобности в новом процессе.

5. В действующем ХПК (статья 111¹⁴) пересмотр судебных решений Высшего хозяйственного суда Верховным Судом именуется кассационным. В литературе многократно отмечалась неудачность употребления термина «кассационное», поскольку этим самым предусматривалась вторичная кассация решений местных и апелляционных судов, что само по себе нелогично и юридически не обосновано. Тем более производство в Верховном Суде существенно отличается от рассмот­рения дела Высшим хозяйственным судом по основаниям, порядку и субъектам возбуждения процесса, по составу суда и характеру разрешения жалобы. Поэтому и наименование рассмотрения дела в Верховном Суде должно быть иным, нежели в Высшем хозяйственном суде.

В проекте рассмотрение дела в Вер­ховном Суде не именуется кассационным, но в то же время не дается и иного наименования. Между тем, учитывая многолетнюю практику и ранее действовавшее законодательство, здесь само собой напрашивается название «надзорное производство». Это не только позволит избежать одинакового наименования различных по существу стадий, но и раскроет сущность производства в Верховном Суде как контрольного. Это, собственно, отражено в основаниях возбуждения и порядке производства в Верховном Суде.

Кроме того, в проекте предусматривается возбуждение дела в Верховном Суде только сторонами, но ничего не говорится о Генеральном прокуроре и третьих лицах. Думается, что они должны обладать этим правом, исходя из общей концепции их прав и обязанностей.

6. Глава 3 проекта названа «Юрисдикция хозяйственных судов». Но данное понятие, а также понятие «компетенция хозяйственных судов» (статья 26 проекта) не установлены законодательно, что может вызвать проблемы в толковании по аналогии с «публично-правовыми» спорами в административном процессе. Поэтому уместно использовать в данном случае давно известный процессуальному праву термин «подведомственность».

Действительно, наступив однажды на «грабли» подведомственности при разграничении полномочий между административными и хозяйственными судами, следует учесть данный урок.

Вопрос подведомственности является одним из основных, отправной точкой при обращении граждан и организаций в суд. Здесь не должно быть формулировок, которые могут быть по-разному истолкованы. Нормы о подведомственности должны быть сформулированы как можно проще и четче, чтобы для простого гражданина без правовых знаний при прочтении их стало понятно, в какой суд он должен обращаться для решения его проблемы.

Кроме того, следует учитывать динамичность хозяйственных отношений, и соответственно возможность расширения круга споров, подведомственных хозяйственным судам. Поэтому целесообразным представляется не только закрепление некоего перечня дел (споров), подведомственных хозяйственным судам, но и черт, признаков, на которые следует обратить внимание истцу для определения подведомственности в случае, если такая категория споров конкретно не закреплена ни в одном процессуальном кодексе и формально не подведомственна ни одному суду на Украине, что противоречит Конституции.

При этом следует отметить, что принятие нового Хозяйственного процессуального кодекса, безусловно, будет способствовать совершенствованию хозяйственного процесса, его объективности и оперативности.

АБРАМОВ Николай — к.ю.н., профессор ОНУ им. И.И. Мечникова, г. Одесса,
СТЕПАНОВА Татьяна — к.ю.н., доцент ОНУ им. И.И. Мечникова, г. Одесса