Игорь Фомин — адвокат, который не нуждается в особых представлениях или перечислении всех его достижений за время многолетней профессиональной деятельности, в период которой был защитником в том числе и первых лиц государства в политизированных уголовных процессах.

Сегодня он делится своими мыслями о трех составляющих судебной системы: о судьях, адвокатах и прокурорах. Мы говорим о процессах, происходящих вокруг этих трех профессий. Это во всех смыслах нестандартное интервью более похоже на рассуждения о постепенно деградировавшем удивительном явлении нашей страны — реформах. Отвечая, Игорь Юрьевич размышляет о проблемах, обращаясь ко всем нам.

О первоочередной реформе

Вы спрашиваете, какую правовую реформу необходимо провести в первую очередь? У нас, если вы обратили внимание, все обязательно что-то реформируют. Каждая новая власть пытается что-то изменить, а вновь избранный Президент Украины тут же становиться реформатором. Как будто это заложено в наших генах — мы должны все до основания разрушить, а затем построить новый мир. Это какой-то бич всего постсоветского пространства.

Я глубоко убежден, что мы не должны строить все наши планы и разрабатывать подходы с мыслями о неизбежных реформах. Когда мы приезжаем в Австрию или во Францию, то наслаждаемся видом славящихся своей историей церквей, похожих на игрушечные домики, ХІ, ХІІ века. На дверях церквушки в деревне Шабли висит подкова, прибитая к ней еще Жанной д’Арк. Так может и нам сперва стоит научиться хранить то, что имеем? Изменения любой системы должны следовать за ее глубоким анализом. Только тогда мы понимаем, что в ней работает не так и как мы сможем это исправить. У нас же вчера реформаторы выгоняли с работы судей Верховного Суда, а когда не смогли, с удивительной «последовательностью» начали передавать им полномочия окружного административного суда. Очевидно, что хаос мыслей порождает судорожные движения.

О доверии

Прежде чем приниматься за судебную реформу, нужно было ответить на простой вопрос: а что нас не устраивает в действующей судебной системе? У нас же, знаете ли, изменяют все для того, чтобы что-то изменить. Основа реформаторских движений опирается на лозунг «Граждане не доверяют судебной системе». Значит, власть будет популярна при ее реформировании. Но для чего? Что именно нужно изменить? И главный вопрос: как? А может, вообще не нужно менять, а необходимо только чуть-чуть подправить?

У суда же почти 100-процентный рейтинг доверия! Ведь в каждом судебном заседании, в каждом из судов перед началом слушания нас спрашивают: «Доверяете ли вы суду?» И все участники процесса заявляют: «Доверяем!» Выходит, мы лукавим, когда отвечаем утвердительно на вопрос судьи? Или те, кто проводит опросы населения и делает выводы о низком доверии к суду, вводят нас в заблуждение? Или среди респондентов — люди, которые никогда в суде не были? Или, может, все дело в отсутствии альтернативы?

О суде присяжных

Мы вынуждены слушать дела только у профессиональных судей, выбора фактически нет. Так мы подходим к теме, которую считаю крайне важной, — теме суда присяжных.

Суд присяжных — это право выбора для народа. Выбор заключается в том, хочу ли я слушать свое дело у профессионального судьи или предстану перед судом присяжных, который примет решение относительно того, виновен ли я. Это уже реформа. Это уже право сказать о недоверии каждому из присяжных судей при отборе. Ведь основа данного института — подбор сторонами присяжных, отводы им, в том числе немотивированные. В этой процедуре заложен опыт сотен лет ее применения. Допустим, есть люди, которые известны своими расовыми предрассудками или национальными предубеждениями. Основываясь на этих знаниях, защита не всегда может заявить отвод, но очевидно, что такое лицо не будет выносить вердикт непредвзято. Решение — право на немотивированный отвод. Отвод не афиширует личные взгляды присяжного, но дает возможность сторонам сформировать более непредвзятый состав суда.

Создание суда присяжных — это те изменения, которые пришлись бы мне по душе. Вы говорите, что в суде присяжному будет сложно выносить решение, поскольку на него будет давить общественное мнение и сбивать с пути истинного соблазн незаконного вознаграждения. А я вам отвечу, что профессиональный судья точно так же подвержен давлению со стороны медиа и ему частенько предлагают незаконные вознаграждения. Любой судья — человек и часть нашего общества с его пороками и достоинствами. Наоборот, присяжные в закрытом обсуждении выносят коллегиально всего один вердикт, и потому менее уязвимы, чем профессиональные судьи, которые принимают решения каждый день.

Нужно бороться не с судьями, а с источниками давления. Раньше существовало очень четкое правило: до приговора суда никого нельзя называть виновным. Такие публикации были основанием для бесспорной гражданской ответственности, к СМИ подавалась масса исков, и они платили немалые штрафы. Теперь все совсем по-другому. Слухи и сплетни в криминальной юстиции исказили до неузнаваемости информационное поле.

О развешивании ярлыков

 Обратите внимание: в нашем государстве не задерживают подозреваемых, у нас задерживают преступников. Такой психологический фон умышленно формируют в обществе отдельные правоохранительные органы. А некоторые журналисты бездумно и массово ретранслируют эти месседжи. Цель обвинителей проста — заранее получить общественную, а через нее и законодательную и судебную поддержку, спрятать в ней свою неспособность расследовать преступления. Так мы искажаем реальность и меняем виновных на крайних.

Каждый раз, когда вы доносите людям информацию о задержании или аресте человека, говорите «подозреваемый». Каждый раз, когда рассуждаете о возможной виновности, говорите о позиции и утверждениях прокурора. Ведь до приговора суда любой невиновен, вина его не подтвердилась. Точной формулировкой своих высказываний вы кардинально меняете положение вещей. Такой подход меняет отношение и народа, и чиновников у власти, в том числе законодателя и судьи. Мы говорим: это пока подозрение — и законодатели перестают вновь и вновь искажать право в сторону обвинения, а судья более спокойно оценивает собранные доказательства и решает, виновен человек или нет.

 О справедливости

Мы все время слышим, что те или иные люди должны сидеть в тюрьме. Подождите, неужели вы хотите, чтобы из ста уголовных дел, которые попадают в суды, все сто заканчивались обвинительными приговорами?! У нас и так обвинительный уклон просто пугает (99,8 % судебных приговоров, по статистике, обвинительные)! Тогда логично вообще ликвидировать суды!

Политики и граждане должны понять: судьи живут и работают не для того, чтобы сажать людей в тюрьму. Судьи трудятся для того, чтобы принимать справедливые решения. Неприемлемо то, что происходит сейчас. Формируя судебный орган, нельзя перед ним ставить задачу посадить коррупционера. Это искаженное понимание судебной власти. Судья не сажает кого-то, он оценивает. Вспомните, как изображают Фемиду. Она не с топором, она слепая с весами. Почему слепая? Да потому что прислушивается и взвешивает каждый довод и только потом принимает решение.

Куда мы движемся в этих реформах? Письменные производства, заседания без сторон: пришлите бумажки, я вам пришлю решение по почте! И наконец читаю, что какие-то споры может решать компьютер. Боже, спаси и сохрани! Я глубоко убежден, что поступки человека в обществе может оценивать только человек. В основе любых поступков лежат наши чувства, наша логика и восприятие мира. Судья не только понимает, но и чувствует события и поступки, которым он дает оценку. Правосудие — это не сухая оценка доказательств, это еще и человечность, которую, к сожалению, мы теряем. Да, человек совершил преступление. Но почему он его совершил? Что его толкнуло на это преступление? А может, мотивация настолько серьезно воздействовала на его психику, а его действия были настолько вынужденными или спровоцированными, что мера наказания должна быть минимальной или вообще не применятся? Формалисты убивают правосудие.

 О советах и советниках

 Из чего состоит судебная система? Из людей, принимающих решение, — судей и людей, которые влияют на принятие этого решения, — обвинителей и защитников. Прокуроры, обвиняя отдельную личность, защищают наш общий интерес и интерес потерпевшего. Адвокаты защищают права отдельной личности. Наша профессия многогранна, мы защищаем подозреваемых, доказывая их невиновность или отыскивая смягчающие их вину обстоятельства, мы защищаем потерпевших и становимся стороной обвинения, мы защищаем свидетелей и спорим в судах об имуществе и правах. Все мы, составляющие судебной системы, оказались под дулом активного реформирования без какого-либо анализа недостатков.

По моему мнению, большинство людей, занимающихся реформами в нашей стране, не имеют опыта практической работы. Непонятно, как можно менять систему, в которой ты не разбираешься. Как же ты можешь утверждать, что она должна работать лучше, если не понимаешь, как она работает вообще? Это первое. Второе: достаточно опасным является то, что советником по реформам у Президента Украины является господин Михаил Саакашвили. После революции на волне наших благородных побуждений он и его команда воспринимались как люди, поборовшие коррупцию, необратимо изменившие в лучшую сторону свою страну. Но возникает простой вопрос: почему после таких позитивных для Грузии изменений они в своей стране не живут? Почему, сделав столько хорошего для грузинского народа, они от этого народа бегают? Почему они реформаторы в эмиграции? Почему реформируют нас, а не наслаждаются плодами своих реформ дома?

О выходе за рамки закона

Еще в древнем Риме понимали, что закон должен распространяться на всех. Nemo est supra leges (никто не выше закона). Мне кажется, что многие ходы, осуществляемые нашими реформаторами, не основаны на принципах права и выходят за рамки Конституции Украины в части понимания принципа разделения властей. Простой пример: ни один руководитель государства не вправе говорить, что конкретный человек должен сидеть в тюрьме. Это имеет право решить только суд.

Человек, который никогда не практиковал в уголовном праве, не ощущает, насколько болезненны последствия его слов. Я помню звенящие цепи на руках и ногах идущего по коридорам прокуратуры Юрия Луценко, его жену, в дождь и холод прорывающуюся через охранников тюрьмы, чтобы поговорить с мужем. В памяти чувство бессилия перед произволом и хамским беспределом. Поэтому крайне важно, чтоб советы первым лицам государства давали люди, прежде всего знающие и уважающие закон. К любой честной цели можно найти дорогу, главное — четко представлять себе эту цель и понимать, что дорога, ведущая к ней, не должна лежать через уничтожение прав человека. Любого человека. Демократическая система и задумана для защиты этих прав. Из каждого человека и состоит наше общество. Общество — это мы.

Власть декларирует, что хочет изменить судебную систему. Ни новые стены, ни телевизоры в зале, ни красивые столы и стулья не выносят судебных решений. Судебные решения выносят люди. Можно уже сейчас, вообще ничего не меняя, безо всяких законодательных кульбитов и реформ, набрать людей и выдвинуть им требование быть честными и выносить справедливые решения. Обычным набором честных судей можно изменить к лучшему всю судебную систему.

Какова же реальность? По сути, уничтожили Высшую квалификационную комиссию судей Украины (ВККС), не создали альтернативы и, вполне возможно, через полтора месяца прекратит свою работу и Высший совет правосудия. Не хочется быть грустным пророком, но сейчас это единственный действующий орган в системе судебного управления, позволяющий хоть как-то наполнять кадрами суды.

О пороке и о достоинстве

Во всем этом можно усмотреть большой позитив. На мой взгляд, такое сильное давление на судебную систему, наоборот, сделало ее более независимой. Судей приперли к стенке и не оставили им выбора. Их лишают финансирования и пытаются выбросить на улицу. Они вынуждены объединиться. Я напомню: судебная власть — это отдельная ветвь власти, которая связана с другими ветвями разве что кадровыми назначениями и финансированием. Каждый раз, пытаясь уменьшить судебное вознаграждение, нашим реформаторам необходимо помнить о том, что судья может компенсировать его очень легко. А если он легко заработал раз, возникает соблазн легко заработать и во второй раз, и в третий… Если даже на пятидесятом случае он будет пойман, это ничего обществу не даст, ведь его коллега в это время поступает также. Делать судей зависимыми путем применения методов кадрового и финансового давления — путь, который не приведет ни к чему хорошему.

С экранов телевизоров реформаторы кричат: «С этими судьями ничего нельзя сделать». Основа справедливого приговора — независимый и объективный судья. Основа независимости судей — это принцип их несменяемости. То, что реформаторы не могут воздействовать на судей, они считают недостатком. А я считаю это достижением.

О финансовой независимости

Я разговаривал с председателем одного из судов. В его суде помощник судьи получает шесть тысяч гривен в месяц. Да уборщица моего офиса получает больше! История человечества показала, что труд рабов и крепостных неэффективен. Нужно людей заинтересовывать, а не душить. Неэффективна политика кнута, человеку нужна перспектива счастливой жизни. Требуя давай. Работающие в судах должны не только получать достойное денежное вознаграждение, но и видеть карьерную перспективу, возможно, нужно обеспечить их беспроцентными кредитами за счет государства, заинтересовать людей, дать им основания дорожить своим местом, а не увольняться. Вот такие подходы я считаю примером реформ.

Деньги налогоплательщиков, которые потрачены на создание многочисленных правоохранительных и антикоррупционных органов, больше бы пригодились людям. Руководителям судов хорошо известно, сколько ежегодно приносят в государственный бюджет судебные сборы и другие пошлины. Почему бы не дать возможность судам стать финансово независимыми? Почему бы не дать судебной системе возможность самостоятельно распоряжаться полученными финансами? Может быть, создать банк юстиции. Вот это, думаю, и будет реформа.

Об огульном шельмовании

Что еще можно сделать? Нужно немедленно восстановить уважение к судебной системе. Власть не возродит доверие к тем, кого не уважает сама. Если со всех каналов шельмовать людей, которые говорят и действуют именем Украины, никто и никогда не будет им доверять. Граждане и так хорошо знают, что все судьи взяточники, ведь об этом в газетах пишут, сам глава государства им не верит!

Любая реформа, по моему убеждению, происходит в умах. Уважение к правосудию должно быть заложено на подсознательном уровне. Каждый из судей олицетворяет государство Украина, его решения обязательны к исполнению всеми без исключения гражданами и чиновниками этой страны. Здесь для судьи должна быть предусмотрена повышенная, по сравнению с обычными гражданами, ответственность, но и неприемлемо подрывать доверие к такому человеку или всей системе! Должна быть жесткая административная и уголовная ответственность за препятствование правосудию. Необходимо продумать целый комплекс мероприятий для повышения уровня доверия и уважения к судебной системе, к каждому судье.

 Об игре в одни ворота

 Обществу повседневно навязывают мысль, что надо сажать в тюрьму коррупционеров. У нас не стесняются сразу указать пальцем, кто этот самый коррупционер. Чего только стоит лозунг на выборах действующего Президента Украины «Придет весна — будем сажать». Оценка работы суда — сколько он «посадил коррупционеров». Создается целая система, которая пытается действовать в обход Конституции. Мы забыли, что это уже проходили. При Сталине. Были доведены до исполнителей планы расстрелов и посадок, обозначены кишащие вокруг пролетариата враги народа. Не выполнил план? Ты враг народа. Так были истреблены миллионы людей. Геноцид и диктатура. Это цель наших современных реформ? Неужели мы хотим построить бесправное общество?

Все последние изменения законодательства, которые мы называем реформы, если вы обратили внимание, направлены на фактическое ограничение прав граждан. Для того чтобы у тебя конфисковали имущество, уже не нужно быть осужденным за преступление, даже подозреваемым. Для меня деятельность Национального агентства Украины по вопросам выявления, розыска и управления активами, полученными от коррупционных и других преступлений (АРМА), — это воровство, возведенное в закон. Создаются псевдосуды исполнительной власти, например так называемая Антикоррупционная комиссия Министерства юстиции Украины. Созданная неизвестно как и зачем, она лишает людей имущества, отменяет без суда государственные регистрации. Для меня иллюстрация — это министр юстиции, который в День исполнительной службы размещает в Facebook свою фотографию с утюгом — символом пыток вымогателей 90-х. Может, это действительно символично?

Если раньше, после обретения независимости и конца диктатуры СССР, мы постоянно работали над тем, чтобы законы выравнивали обвинение и защиту в правах и возможностях, то теперь очевиден дикий перекос в сторону обвинения. Но принятие этих горе-законов не делают сторону обвинения сильнее. Чтобы добиваться цели, нужно расти как профессионал, а не расчищать себе дорогу руками недалекого законодателя.

Я всегда привожу этот пример. Две команды играют футбол. А вы заставляете судью свистеть в одну сторону. Кому будет интересно такое соревнование? И насколько ваша команда будет лучше той, против которой играете не только вы, но и арбитр? Только сильный оппонент вынуждает вас становиться сильнее.

Пока очевидно одно: реформаторы суда не обещают гражданам правосудия.

О «реформе» прокуратуры

Последняя «реформа» прокуратуры. Давайте называть вещи своими именами. Это была незаконная глобальная кадровая чистка. «Геноцид» профессиональной структуры. И это абсолютно неправильно как с точки зрения морали, так и с точки зрения права. Нельзя привлекать к ответственности людей, которые не совершили нарушения. Это главный принципы любой системы ответственности.

Последствия очевидны, они сработали не в пользу общества. Во-первых, мы понесли колоссальные финансовые потери за счет выплат незаконно уволенным из бюджета, который наполняется из кармана налогоплательщиков. За ошибки реформаторов платит каждый из нас. Во-вторых, большое количество людей, которые умели работать, не работали. Стала ли институция после этого сильнее? Нет. Могут ли прокуроры эффективно расследовать дела? Нет. В-третьих, победили ли коррупцию в прокуратуре? Нет! Жадные и нечестные так и остались жадными и нечестными. К ним добавились неумелые и бестолковые. Даже после восстановления в должности через суд и возвращения в профессию уволенные прокуроры будут испытывать негатив к представителям власти, которые с ними безобразно поступили. Человеку не нравится, когда с ним поступают несправедливо. Даже будучи коррупционером, если его выставили за двери не за взятки, а вследствие глобальной чистки, он мгновенно забудет, что переступал закон, а будет помнить только то, что с ним поступили «по беспределу». И будет искать пути, как вернуть этот «долг».

О выходе из «реформы» прокуратуры

Я хотел бы подчеркнуть, что многие работали и работают в прокуратуре на обвинение, на расследование, а не на собственный карман. Или в основном на обвинение и отчасти на собственный карман. Если бы было иначе, то дела вообще бы не расследовались, не так ли?

Как победить или хотя бы значительно уменьшить коррупцию? Послушайте, есть много способов достигнуть этой цели.

Подбор кадров по знаниям и способностям, а не по блату или истории «выкрывача».

Формирование серьезных обучающих школ и центров, в том числе с привлечением иностранных специалистов-криминалистов. Причем не тех, кто до нас волею судьбы добрался, а тех, кто известен успехами в этой профессии. Подготовка публичных ораторов, оттачивание мастерства. Те, с кем сейчас приходится сталкиваться в судах, вызывают у меня только огорчение. К примеру, за время своей работы в Высшем совете правосудия я услышал только одно приличное выступление прокурора. Это уже не беда, это крах.

Достойное содержание, престижность профессии, возможность карьерного роста, основанная на результатах работы, и публичная поддержка.

Ответственность, только если профессиональных задач не выполняют. Полиграф. Если не хотят работать, не могут или устали, необходимо разрывать с ними отношения, пусть ищут себя в других профессиях — мир права очень большой.

О проблемах двух профессий

Проблемы защиты и обвинения очень похожи. Расследование дела — это тяжелая работа. Никто же не приходит к следователю или прокурору со словами «Я виноват, арестуйте меня». Переступив закон, все пытаются это скрыть. Поэтому расследователю нужно быть не просто знающим, но и обладать интуицией, другими качествами, заложенными природой.

По моему глубокому убеждению, адвокаты — это основной кадровый потенциал для будущих судей и обвинителей. Адвокатура может стать фундаментом для всей судебной системы, а не ее «сливной ямой», как сейчас. Однако проблема в том, что в адвокатуре произошел разрыв преемственности поколений.

В 90-х судебные органы толком не работали, споры решались на стадионах, бандитизм процветал. Бытовало мнение, что адвокаты — богатые люди. Вследствие погони за этим «богатством» и лучшей жизнью профессия стала быстро наполняться. Все институты начали стремительно выпускать юристов. Кто их только не учил! И чему!

Потом, когда это невероятное число юристов вышло на рынок, они оказались не востребованными в действующих юридических компаниях. Некому было их взять на работу и обучить. Что в результате? Молодые неопытные юристы начали создавать собственные структуры, учиться самостоятельно на судьбах клиентов. К институту адвокатуры применили методы ведения бизнеса, которые, по моему мнению, для криминальной юстиции неприемлемы.

Проблема не в том, что они потом идут в адвокатуру. Им просто больше некуда идти. Вопрос в том, почему их всех в адвокатуре принимают и отпускают плавать в бурное жизненное море? Я всегда говорил, что адвокат и прокурор — это две стороны одной профессии, мы можем быть и обвинителем, и защитником. Подходы к профессии во многом нас к этому ведут, вопрос лишь в психологии и повышении уровня знаний.

О процессуальном крючкотворстве

Каждый процесс — это процедура. Возьмем, к примеру, уголовный процесс. Целью адвокатов нового поколения стало выискивание ошибок у стороны обвинения. Они превратились в крючкотворов, цепляющихся за каждую букву. Например, прокурор не там подписал бумажку, не так это сделал. Конечно, так же легче работать, чем собирать, опровергать доказательства, давать им оценку, публично выступать, быть сильным, быть убедительным, чтобы донести свою позицию до судьи, который, как иногда кажется, живет в собственном мире и думает о чем угодно, кроме проблем твоего клиента. Да, это сложно. А вот щелкать номера статей, создавая иллюзию своей исключительности, — напротив. Легко заучить эти ниточки, а потом дергать за них и рушить обвинение. Да, они добиваются успеха, но теряют главное — уважение общества.

Обывателю такие защитники непонятны, кажется, что они не отстаивают справедливость, а беспринципно оправдывают преступников. Не защищают права человека и закон. Уважения это не прибавит.

 О профессионализме

Что с этим всем делать? Наверное, нужно делать качественные юридические школы. Проблема нашего юридического образования в том, что сами преподаватели знают теорию, но нуждаются в практическом опыте.

Вспомнился случай из жизни. Есть один американский адвокат с мировым именем — Алан Дершовиц. В свое время он защищал Леонида Кучму, я тоже входил в эту группу адвокатов. Дершовиц на тот момент был профессором права в Гарварде и как-то в беседе предложил мне прочитать лекцию студентам-юристам юридического факультета Киевского университета. Я обратился с этим предложением к знакомым преподавателям кафедры уголовного права и процесса. Они мне в ответ: «Да зачем это надо?» Занавес.

Повторюсь: мы должны формировать школы права. Исхожу из собственного опыта: когда ко мне на работу приходят молодые адвокаты, мне приходится их всему учить, иногда это занимает годы, они не готовые специалисты.

Я начал работать в этом направлении, пробую создать авторскую школу. Привлек известных коллег и классных специалистов. Основная проблема в том, что ее очень сложно финансировать. У молодых коллег денег немного, а расходы значительные. За свой счет это все тянуть невозможно. Быть волонтером можно, но не постоянно. Нужны спонсоры, которые бы поддерживали такую образовательную систему. Помимо этого, подходы к обучению должны измениться и для самого института адвокатуры.

Для меня очень привлекательным является американский подход к созданию Law School. И самой естественной базой для этих Law School должны стать областные ассоциации адвокатов. Систему стажировок нужно заменить полноценным профессиональным образованием. Именно адвокатура должна выбрать в преподаватели не тех, кто платит за скрытую рекламу, а самых опытных адвокатов. Потом экзамен на право практиковать (Bar) и место в рейтинге для заинтересованных работодателей.

Об итогах

Хотел бы подвести итог всему вышеизложенному. Мы не должны жить в процессе ради самого процесса. Если мы хотим что-то изменить, нужно искать самые простые и понятные пути. Периодически анализировать результаты и вносить в свои планы коррективы.

Не нужно оправдывать судебную реформу лозунгами о необходимости повышения инвестиционной привлекательности страны. Хотите вернуть инвесторов в Украину? Создайте инвестиционный международный арбитраж. Это несложно. Для этого ничего и не нужно придумывать, тратить деньги и создавать финансовые суды. Никого не нужно нанимать и увольнять. Арбитражная институция финансируется самими сторонами, они же самостоятельно избирают арбитражных судей. Вот вам и альтернатива, и будущее доверие.

Если мы хотим что-то менять, давайте менять думая и уважая друг друга. Это тоже несложно.

Беседовала Кристина ПОШЕЛЮЖНАЯ, «Юридическая практика»