Недовольство судами со стороны общества и власти становится все более ощутимым. Авторитет судебной власти падает, и это не может не тревожить. А ведь наши суды этого не заслужили. Утверждение и обеспечение прав и свобод человека является главной обязанностью государства, а защита этих прав и свобод может быть эффективной только при наличии независимого правосудия.

Все институты власти должны прилагать усилия к тому, чтобы поднимать авторитет суда, обеспечивать нормальные условия работы судьям. Между тем суды работают с огромной нагрузкой, а новые процессуальные кодексы не только не облегчают работу судебной системы, а, наоборот, — ­существенно усложняют.

Рассмотрим, к примеру, новый Гражданский процессуальный кодекс (ГПК) Украины. Суды совершенно не готовы к обязательной звукозаписи судебного процесса, не решены элементарные вопросы участия в судах народных заседателей, никто не знает, в каком размере и на какой расчетный счет уплачивать расходы на техническое обеспечение судебного процесса. В результате последует коллапс судебной системы, если своевременно эти недостатки не будут устранены либо, по крайней мере, не будет отстрочено введение некоторых из новых правил.

Что касается уголовного процесса, то здесь положение вообще удручающее. Судебная система работает по правилам Уголовно-процессуального кодекса (УПК) 1960 года, то есть кодекса, совершенно не соответствующего современным требованиям. И на Украине так и не разработана четкая и ясная концепция нового УПК. То, что было наработано в проекте Уголовно-процессуального кодекса, вызвало недоумение юридической общественности Европы, а выводы по проекту Кодекса Венецианской комиссии неутешительны. Европейским юристам совершенно непонятна наша система досудебного следствия. Если бы только следствия…

Почему у нас не любят суд присяжных…

Когда говорят о независимости суда и о его подчинении только закону, то уместно вспомнить, что Конституцией Украины предусмотрен суд присяжных. Это суд присяжных. В соответствии со статьей 124 Основного Закона «народ непосредственно принимает участие в отправлении правосудия через народных заседателей и присяжных». Однако мы им пренебрегаем и Конституцию игнорируем. Между тем все знают, что в правосудии ничего более совершенного, чем суд присяжных, человечество еще не придумало. Но большинство наших судебных деятелей, да и многие крупные юристы находят десятки причин, чтобы не допустить представителей народа в суд. Не находит поддержки суд присяжных и у исполнительной и законодательной ветвей власти.

Многие при этом в качестве негативного примера приводят вошедший в анналы мировой истории суд над Верой Засулич. Как же: Вера Засулич стреляла из револьвера в градоначальника Трепова, а суд присяжных ее оправдал. Это ли не доказательство, что суд присяжных судит не по закону, поддается эмоциям и чувствам?! Известно, что «память сердца сильней рассудка памяти печальной». Но не будем спешить и вспомним то давнее дело г-жи Засулич, которое рассматривалось Петербургским окружным судом с участием присяжных заседателей 31 марта 1878 года.

Вера Ивановна Засулич обвинялась в покушении на убийство из мести генерала Федора Федоровича Трепова. Обвинительной властью преступление Засулич квалифицировалось как умышленное покушение на убийство с заранее обдуманным намерением. Но истинным мотивом было возмущение Засулич беззаконными действиями генерала Трепова, отдавшего распоряжение высечь розгами политического подследственного Боголюбова. Вера Засулич решила заявить о своей гражданской позиции и возмущении этим жестоким актом насилия, произвола и надругательства над человеческой личностью. И не нашла ничего лучшего, как стрелять. Выстрел Засулич прозвучал в тогдашнем обществе как выражение протеста против действий генерала Трепова и власти вообще. Те события более чем столетней давности кажутся нам бесконечно наивными. Ведь украинскому обществу памятны и жесточайшие репрессии сталинского времени, на слуху доклады Уполномоченного Верховного Совета Украины по правам человека, фиксирующие побои и истязания следственной влас­ти новейшей украинской истории. Наказание розгами в этом контексте выглядит детской шалостью.

При рассмотрении дела Засулич царская юстиция предложила обвинителям не давать в речи оценки действий Трепова. Такое условие не было принято Сергеем Андреевским и Владимиром Жуковским (впоследствии выдающимися адвокатами). Они выступать обвинителями в процессе отказались и подали в отставку. Как все это знакомо и нынешней обвинительной власти! Только теперь прокуроры (в своем большинстве) в отставку не подают и указания начальства слушают. Власть не желала видеть в действиях В. Засу­лич общественного мотива, власть обвиняла подсудимую в «бытовухе» — в покушении на умышленное убийство из мести. «Капитанская дочь» Засулич, выстрелив в генерала Трепова, бросила револьвер и отошла в сторону, без борьбы и сопротивления сдалась властям. Как сказал ее адвокат Петр Акимович Александров: «Ее песня была теперь спета, ее мысль исполнена, ее дело совершено». Пуля зацепила руку генерала, и с этой отметиной Трепов вошел в мировую историю.

Итак, сознательно искаженное властью обвинение в покушении на умышленное убийство предопределило оправдательный вердикт. Покушения на убийство не было, хотя нет сомнения, что Засулич подвергла жизнь градоначальника опасности. Если бы обвинение было сформулировано по-другому, более адекватно действительному ходу событий, ответом был бы обвинительный вердикт. Суд присяжных, отвечая на поставленный вопрос, дал единственно правильный ответ: в покушении на убийство невиновна. Обвинительная власть действовала глупо, обвиняя Веру Засулич в том, чего она не совершала, и не обвиняя в том, что она совершила. Но и по сей день, вспоминая то давнее дело, некоторые юристы утверждают, что суд присяжных ошибся. А ведь это не так. Ошибку допустила власть — и получила соответствующий результат. Вот фраза из выступления адвоката: «Таким образом, отбрасывая покушение на убийство, следовало бы остановиться на действительно доказанном результате, соответствовавшем особому условному намерению — нанесению раны». И как ни удивительно, но и сегодня по аналогичным преступлениям практика Верховного Суда Украины соответствует тому давнему вердикту суда присяжных. Единственная разница: присяжные не могли переквалифицировать обвинение, а Верховный Суд это может и делает.

Председательствовал в том судебном заседании выдающийся судебный деятель Александр Федорович Кони. И первое, что спросил его министр юстиции Константин Пален, касаясь будущего процесса: «Можете ли вы ручаться за обвинительный приговор над Засулич?» «Нет, не могу! — ответил Кони. — Здесь же судят присяжные. Как я могу ручаться за их приговор? Да и вообще, раз по этому делу не будет допущен свободный выбор судейской совести, то к чему и суд! Лучше изъять все дела от присяжных и передать их полиции. Она всегда будет в состоянии вперед поручиться за свое решение…». При этом Кони напомнил министру слова выдающегося французского юриста д’Арресо королю Франции: «Ваше величество, суд постановляет приговоры, а не оказывает услуги».

Эти фразы Кони являются ключевыми для понимания, почему у нас не любят суд присяжных и не желают его введения. Властям нужен суд предсказуемый, за решения и приговоры которого можно ручаться, судейскую совесть которого можно не принимать во внимание. А за суд присяжных ручаться нельзя. Ведь он судит по совести и праву справедливости. Суд присяжных не засудит невиновного только потому, что это нужно властям. И суд присяжных никогда не оправдает убийцу и насильника, как это иной раз у нас случается. Тем и страшен такой суд власти. С введением суда присяжных появляется разделение доказательств на доказательства обвинения и доказательства защиты, на свидетелей обвинения и свидетелей защиты. С введением суда присяжных защита и обвинение уравниваются в своих правах. И нет необходимости ожидать принятия нового УПК. Суд присяжных можно вводить, не ожидая его принятия. Была бы только политическая воля. Отметим, что в проекте нового Уголовно-процессуального кодекса нормы, регулирующие деятельность суда присяжных, выписаны на хорошем уровне и особых претензий не вызывают. Их вполне безболезненно можно ввести в действующий уголовный процесс.

Неприкосновенность личности — мечта и реалии

В средние века неприкосновенностью пользовались дворяне: их мог судить только определенный суд, их нельзя было подвергать телесным наказаниям. Буржуазные революции с их лозунгом о свободе, равенстве и братстве смели этот предрассудок. Согласно демократическим конституциям, неприкосновенностью личности пользуются все граждане страны, если только они не нарушают закон либо предписание суда. Таким образом, пределы неприкосновенности личности одинаковы для всех — и для депутатов, и для прочих смертных. Например, часть 1 статьи 29 Конституции Украины гласит: «Каждое лицо имеет право на свободу и личную неприкосновенность».

Но юристы запутались и в этом достаточно ясном вопросе. Право депутатов на особый порядок привлечения их к ответственности за допущенное ими правонарушение было названо депутатской неприкосновенностью, налицо путаница в терминологии. Отметим, что особый порядок привлечения к уголовной ответственности установлен не только для депутатов. Специфика такого привлечения есть и у должностей Президента, судей, омбудсмена и даже у адвокатов. Но внимание общественности почему-то привлекает только депутатская неприкосновенность.

На самом деле у депутатов никакой особой неприкосновенности нет. Она такая же, как у всех, и действует до тех пор, пока депутат не нарушил закон либо предписание суда. Похоже, что этого не понимают и сами депутаты. И если депутат нарушил закон, то он должен нести ответственность так же, как и любой другой человек. Вот только порядок привлечения такого депутата к ответственности несколько иной, учитывая его особое общественное положение и выполнение им функций слуги народа.

Урегулирован этот особый порядок не совсем удачно. Например, депутат выскочил из машины и открыл беспричинную стрельбу по людям. Пользуется ли он при этом неприкосновенностью? Нет. Его действия необходимо немедленно пресечь любым доступным способом, в том числе и применением оружия на поражение. Допустим, к депутату применили силу, пресекли его незаконные действия. Но вот задержать такого депутата, привлечь к уголовной ответственности или арестовать его без согласия Верховного Совета Украины не могут. Его обязаны отпустить после установления личности. Но согласия парламента иной раз приходится ждать месяцами. Но как отпустить человека, который снова может выйти на улицу и стрелять в прохожих?! И не надо утверждать, что подобное невозможно. Примеры тому есть даже на Украине. Приковывание себя наручниками к лицу, подлежащему задержанию по постановлению суда, физическое препятствование выполнению решения суда — это самые невинные случаи среди известных. Были и другие, в том числе и стрельба из пистолета…

Потому наиболее правильным было бы передать право на разрешение задержания и ареста депутата Верховному Суду Украины. Не должен Верховный Совет быть судьей в собственном деле. Во всяком случае проблема есть, и ее необходимо разрешить с учетом интересов государства и общества.

Проблемы задержания и Конституция

Уже не раз отмечалось, что действующий Уголовно-процессуальный кодекс Украины не приведен в соответствие с Конституцией. Дискуссии в Верховном Совете так и не привели к вразумительному результату. Проблема в том, что на законодательном уровне необходимо отделить вопросы задержания и доставки лица в суд для разрешения вопроса о возможности содержания под стражей и принятия решения судом о содержании под стражей.

Статья 106 УПК и статья 115, отсылающая к статье 106, не приведены в соответствие с Основным Законом. Так, согласно статье 106 УПК лицо может быть задержано только в случае:

а) если его захватили при совершении преступления либо непосредственно пос­ле его совершения;

б) когда на это лицо указали очевидцы, в том числе и потерпевшие, как на лицо, совершившее преступление;

в) если на подозреваемом или на его одежде, при нем либо в месте его проживания обнаружены явные следы преступления.

Между тем статья 29 Конституции предусматривает возможность превентивного задержания. В УПК такая возможность отсутствует. Поэтому, если необходимо задержать человека, чтобы упредить преступление, задержание может проводиться на основании конституционной нормы, хотя такая возможность УПК и не предусмотрена.

«В случае безотлагательной необходи­мости предотвратить преступление либо прекратить его уполномоченные на то законом органы могут применить содержание лица под стражей как временную предупредительную меру, обоснованность которой на протяжении 72 часов должна быть проверена судом», гласит статья 29 Конституции.

Следовательно, в соответствии с Конституцией Украины, человек может быть задержан на основании обоснованного подозрения, что он намеревается совершить преступление либо уже совершил таковое. Если стало известно, что некие террорис­ты готовятся взорвать плотину Киевского моря либо подорвать атомную электростанцию, разве есть необходимость ждать, пока они начнут подкладывать взрывчатку под плотину? А ведь статья 106 УПК разрешает задержание только в случае, когда они совершили это преступление либо совершают его. Конституция исправила эту недоработку закона, но законодатель так и не внес соответствующие исправления в УПК.

Может возникнуть необходимость в задержании определенного лица только для доставки его в суд и решения судом вопроса о взятии указанного лица под стражу. Попытка урегулировать указанный вопрос сделана в статье 1652 УПК Украины. Однако эта попытка оказалась неудачной. Указанная статья предусматривает, что в случае, если лицо пребывает на свободе, судья вправе своим постановлением дать разрешение на задержание подозреваемого, обвиняемого и доставку его в суд под стражей. Задержание в этом случае не может продолжаться более 72 часов. Но если указанное лицо не является ни подозреваемым, ни обвиняемым, то суд не даст разрешения, поскольку это лицо по своему статусу не имеет никакого статуса.

Актуальнейшей задачей в уголовном процессе остается приведение УПК в соответствие с конституционными нормами, в первую очередь со статьей 29 Конституции, а также в соответствие с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Непосредственно с задержанием связан и вопрос о мерах пресечения, применяемых следственными органами и судом. И хотя это взаимосвязанные вопросы — их правовая природа различна. Задержание на срок не более 72 часов применяется для пресечения незаконных действий отдельных лиц и предотвращения преступлений, а также для препровождения в суд для разрешения вопроса о применении такой меры пресечения, как взятие под стражу.

Здесь особое значение имеет вопрос о праве суда выпустить человека на свободу под залог. Действующая редакция статьи 1541 УПК, регулирующая вопрос о залоге, неудачна. Необходимо четко указать, что суд вправе заменить содержание под стражей на залог и не привязывать размер залога к гражданскому иску. При этом минимальный размер залога может устанавливаться в зависимости от тяжес­ти обвинения. Право назначать залог следует предоставить только суду. Практика применения залога должна быть такой, чтобы освободить более чем на половину наши следственные изоляторы. Следует приучать наш следственный аппарат к работе в условиях, когда граждане находятся на свободе. Содержание под стражей действительно должно быть исключительной мерой и применяться только в случае крайней необходимости, либо в случае, если лицо нарушает установленный режим подписки о невыезде и не является по вызову следователя.

Все это требует изменений в действующий УПК либо скорейшего принятия нового Уголовно-процессуального кодекса Украины. Это насущные проблемы, поскольку они касаются вопросов организации работы судов и гарантий неприкосновенности личности, а это всегда актуально.