Ложкой меда в Законе Украины «Об адвокатуре и адвокатской деятельности» (новый Закон), который 9 августа 2012 года был подписан Президентом Украины и гарантом Конституции Украины Виктором Януковичем, должна была стать статья 23, устанавливающая гарантии адвокатской деятельности.

Подробным рассмотрением самих гарантий и их реалистичности мы продолжаем нашу серию публикаций по анализу нового Закона.

Очевидное невнятное

Поскольку и так по тексту Закона адвокат подчеркнуто признавался самостоятельной фигурой в процессе оказания правовой помощи и отдельно оговаривались вопросы адвокатской тайны, по сути, ничего нового в статье 23 нового Закона нет. Более того, сами гарантии кажутся не только логичными и почти синонимичными общепризнанному термину «адвокат», но и несколько странными для ра­зумного человека. Однако стоит понимать, что тяга к позитивизму, причем в его худшем, советском проявлении, заложенная во многих юристах со студенчества, требует детализации.

Пожалуй, это единственное, что оправдывает появление в статье 23 таких, якобы ниспосланных свыше адвокату гарантий, как «равенство прав с другими участниками производства, соблюдение основ состязательности и свободы в предоставлении доказательств и доказывании их убедительности». Или одновременное существование запрета на «какое-либо вмешательство и препятствование осуществлению адвокатской деятельности» и «вмешательство в правовую позицию адвоката»… Или вот пункт 10 части 1: «запрещается внесение представления следователем, прокурором, а также принятие частного определения (постановления) суда относительно правовой позиции адвоката по делу»; далее пункт 15: «не могут быть основанием для привлечения адвоката к ответственности его высказывания по делу, в том числе отображающие позицию клиента, заявления в СМИ, если при этом не нарушаются профессиональные обязанности адвоката»; и апогей — пункт 16: «запрещается отождествление адвоката с клиентом».

Возможно, такие формулировки помогут в случае необоснованных противоправных действий со стороны других участников процесса оказания правовой помощи, для которых такие гарантии не кажутся очевидными. Однако, с другой стороны, те, кому понятие адвокатской тайны надо раскладывать по полочкам, отдельно упоминая о запрете требования раскрытия сведений, содержащих адвокатскую тайну, от адвоката, его помощника, стажера, лица, состоящего в трудовых отношениях с адвокатом, адвокатским бюро, адвокатским объединением, включая лиц, чье право на осуществление адвокатской деятельностью прекращено или приостановлено, и отдельно о запрете проведения осмотра, разглашения (!), истребования или изъятия документов, связанных с осуществлением адвокатской деятельности, могут ограничиться исключительно этим кругом гарантий, в буквальном их восприятии. Например, выемка таких документов прямо не запрещена…

И вот еще одна гарантия, правда, не в перечне, а отдельно, в части 3 (именно ею, складывается впечатление, адвокатам придется чаще всего оперировать, отстаивая свои права): органы государственной власти, органы местного самоуправления, их должностные и служебные лица в отношениях с адвокатами обязаны соблюдать требования Конституции Украины и законов, Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод 1950 года и протоколов к ней, согласие на обязательность которых дано Верховным Советом Украины, практики Европейского суда по правам человека. Что ж, это скорее на руку адвокатам — не придется дополнительно пояснять, что означает статья 19 Конституции Украины и что включает в себя законодательство Украины.

Что касается непосредственно адвокатской тайны, то при всей ее гарантированности конструкция второго предложения пункта 2 части 1 статьи 23 нового Закона может все легко перечеркнуть, поскольку запрет на допросы не распространяется на случаи, когда «лицо, доверившее соответствующие сведения, освободило этих лиц от обязательства сохранять тайну в порядке, предусмотренном законом». Какой это порядок — неясно, в Законе есть только упоминание об автоматическом освобождении в случае предъявления клиентом иска к адвокату, и то только в пределах конкретного спора. Не исключено, что этой оговоркой будут пользоваться участники прежде всего уголовного производства. Стоило бы как минимум установить, что такое разрешение должно быть дано в присутствии адвоката.

Уголовные подследствия

Наверное, самыми приятными во всех отношениях гарантиями является то, что устанавливаются особенности уголовного преследования адвокатов и осуществления следственных действий в их отношении.

Напомним, что осуществление в отношении адвоката оперативно-розыскных мер или следственных действий, которые могут проводиться исключительно по решению суда (это означает, что в отношении адвоката они возможны исключительно с санкции суда), проводится на основании судебного решения, принятого по ходатайству Генерального прокурора Украины, его заместителей, прокурора Автономной Республики Крым, области, городов Киева и Севастополя. Исключительно эти же лица должны уведомлять адвоката о подозрении (в совершении уголовного проступка или преступления). Обращаем внимание, что никаких «и.о.», «в.и.о.», лиц, замещающих вакантные должности указанных лиц, заместителей прокуроров, кроме Генерального, или первых заместителей и прочих не назначенных в соответствии с законом на эти должности лиц, Закон не приемлет. То есть фактически это 28 прокуроров, включая Генерального, и несколько заместителей Генпрокурора.

Кроме того, прямо запрещено привлекать к уголовной или иной ответственности адвоката (лица, чье право на занятие адвокатской деятельностью прекращено или приостановлено) или угрожать применением такой ответственности в связи с осуществлением им адвокатской деятельности согласно закону. То есть уголовное преследование адвоката возможно только в связи с подозрениями в совершении преступлений, не связанных с профессиональной деятельностью.

При этом орган или должностные лица, задержавшие адвоката или применившие к нему меру пресечения, обязаны немедленно уведомить об этом соответствующий совет адвокатов региона.

Форма и порядок уведомления, правда, не уточняются, хотя именно от такого уведомления зависит дальнейшее проведение следственных действий.

Так, согласно части 2 статьи 23 нового Закона, в случае проведения обыска или осмотра жилища, другого владения адвоката, помещений, где он осуществляет адвокатскую деятельность, временного доступа к вещам и документам адвоката следственный судья (опять-таки на любой стадии — только с санкции суда), суд в своем решении в обязательном порядке указывает перечень вещей, документов, которые планируется отыскать, выявить или изъять при проведении следственного действия, учитывая требования о сохранности адвокатской тайны, и, безу­словно, по обращению уполномоченного прокурора.

При проведении такого обыска или осмотра должен присутствовать представитель совета адвокатов региона, для чего должностное лицо, которое будет проводить соответствующее следственное действие или применять меры обеспечения уголовного производства, заранее должно предупредить совет адвокатов региона по месту осуществления действий. Насколько заранее и каким способом — также не оговаривается, однако неявка представителя при условии «заблаговременного» уведомления совета не препятствует проведению соответствующего процессуального действия.

Многие опасаются, что такое уведомление будет отправляться, например, по почте, чтобы уведомить вроде бы и заранее, но чтобы представитель совета не успел.

В целом, гарантии адвокатской деятельности можно было бы признать приемлемыми, но это не позволяют сделать оглядки на понимание гарантий другими участниками и сомнения в их качественной реализации. С другой стороны, во многом их реализация зависит от щепетильности, готовности и честности самих адвокатов.