Высший совет юстиции, будучи конституционным органом, уполномоченным вносить представления о назначении и увольнении судей, а также осуществлять дисциплинарное производство в отношении судей высших специализированных судов и Верховного Суда Украины, играет важную роль в продолжающемся процессе очищения судейского корпуса. Новый состав ВСЮ приступил к исполнению своих полномочий в июне прошлого года и за девять месяцев работы успел внести представления об увольнении 840 судей, из которых 323 — в связи с нарушением присяги судьи. О новых форматах работы и практике рассмотрения резонансных «майдановских» дел, эффективности процессов очищения судейского корпуса, фактической деполитизации ВСЮ, а также о переменах, ожидающих ВСЮ после внесения изменений в Конституцию Украины, «Юридической практике» рассказал председатель Высшего совета юстиции Игорь Бенедисюк.

О политическом влиянии

— Комментируя то или иное решение ВСЮ, вы обращали внимание, что Совет работает в неполном составе, в частности, в его работе не принимают участия Генпрокурор и министр юстиции. Тем не менее их самоустранение вы приводите в качестве примера фактической деполитизации ВСЮ. Так какая все-таки кадрово-политическая ситуация сложилась в Высшем совете юстиции?

— То обстоятельство, что ВСЮ работает не в полном составе, безусловно, недостаток. Случается, что для принятия решения об увольнении судьи нам не хватает всего одного голоса (законом установлено, что для принятия какого-либо решения нам необходимо минимум 11 голосов). С другой стороны, международные институции рекомендуют исключить из состава Совета министра юстиции и Генерального прокурора и нивелировать любое другое влияние на Высший совет юстиции со стороны как исполнительной власти, так и законодательной. Так что де-факто это требование выполняется.

В то же время до сих пор не назначены члены ВСЮ по квотам парламента и ученых. И если в последнем случае вопрос больше технический, то у законодательного органа не должно быть препятствий для быстрого заполнения своей квоты. Почему парламент этого не делает, я не понимаю. Но в системной связи с теми исками, которые подаются к Высшему совету юстиции и отдельным его членам, в том числе адвокатами (последний иск подан Екатериной Коваль, Ростиславом Кравцом и Инной Рафальской), а особенно с учетом вопросов, содержащихся в исковых требованиях, по моему мнению, можно говорить о попытках парализовать работу ВСЮ. Если исключить из состава Совета еще трех членов, у нас не будет кворума, и работать мы не сможем.

Высший совет юстиции можно критиковать за те или иные решения, но если работу этого органа заблокировать, не останется вообще никаких механизмов, и обновление судейского корпуса станет невозможным. Тогда-то и наступит тот коллапс, о котором все говорят.

 

— Можно ли утверждать, что ВСЮ сейчас — аполитичный орган?

— Политическое влияние на членов Высшего совета юстиции нивелировано, даже в случае назначения членов ВСЮ политическими органами — и парламент, и Президент выбирают кандидатов из судей, которые представляют судебную систему и несут ответственность прежде всего перед ней, а не перед назначившим органом. Ведь это назначение временное, через определенное время ты возвращаешься в судебную систему и, чтобы не стать в ней изгоем, должен быть справедлив и независим.

О приоритетах

— Какие приоритеты были у ВСЮ на разных этапах его деятельности?

— Мне сложно судить обо всех приоритетах ВСЮ, поскольку свою работу мы начали лишь в июне прошлого года. Но данные статистики очень показательны. Взять, к примеру, количество увольнений судей по особым обстоятельствам: в 1998 году таких увольнений было четыре, в 1999-м — семь, потом — 10, 20, 13… в 2010 году — 49, в 2015-м — 310. Столь высоких показателей больше ни за один год не было. Вот вам и приоритеты.

 

— А если говорить о приоритетах вашей каденции?

— Наш приоритет один — восстановить доверие к судебной системе. И прозрачность нашей деятельности должна этому способствовать. Хотя и здесь есть сложности. Так, в европейской практике дисциплинарные производства в отношении судей не являются открытыми, у нас закон разрешает проводить закрытые заседания в исключительных случаях. Мы решили, что рассматривать дисциплинарные дела в рамках закона о восстановлении доверия к судебной власти будем исключительно на открытых заседаниях. Мы должны показать обществу, что процесс идет. Нарушения, допущенные судьями, в массе своей были столь кричащими, что их следует рассматривать публично, чтобы все понимали, кто и за что должен быть привлечен к ответственности.

О процедурах

— Что изменилось в работе Высшего совета юстиции после перезагрузки и прихода нового состава?

— С приходом нашего состава в Высшем совете юстиции поменялась концепция деятельности. Напомню: было изменено законодательство, и 17 членов ВСЮ теперь работают на постоянной основе (раньше только четыре). Соответственно, изменился и формат работы. Мы приняли новый регламент, внедрили автоматическое распределение дел между членами ВСЮ.

Кроме того, согласно Закону Украины «Об обеспечении права на справедливый суд», были введены новые дисциплинарные взыскания и изменены процедуры рассмотрения дел. Этим также объясняется новый формат работы.

Раньше ВСЮ мог привлечь судью к ответственности за нарушение присяги независимо от того, в суде какой инстанции он работает. Теперь мы четко разграничили компетенцию Высшей квалификационной комиссии судей Украины и Высшего совета юстиции. Мы придерживаемся позиции, что вопросы дисциплинарной ответственности судей первой и второй инстанций относятся к компетенции Высшей квалификационной комиссии судей Украины, а судей высших судов и ВСУ — к компетенции Высшего совета юстиции.

Отдельно следует отметить, что если речь идет о дисциплинарной ответственности судьи, то необходимо провести четыре заседания: сначала открыть дисциплинарное производство на заседаниях секции и Совета, а потом в такой же последовательности рассмотреть вопрос по существу.

 

— Вы говорите о четырех заседаниях, а сколько времени суммарно занимает рассмотрение одного дела?

— Рассмотрение одного вопроса на заседании секции занимает час-два. Случается, что заседание Совета по одному вопросу длится около трех-четырех часов. И это без учета времени обсуждения в совещательной комнате. Все зависит от сложности дела и обстоятельств, которые необходимо выяснить.

 

— По «типовым» делам у вас уже сформирована правовая позиция или рассмотрение каждого случая начинается с нуля?

— «Типовых» дел нет. Можно говорить лишь об определенных категориях дел, предусмотренных законом. К примеру, в делах «майдановских» судей, открытых по заключениям Временной специальной комиссии по проверке судей судов общей юрисдикции, предметом жалоб являются решения об административном аресте активистов, лишении автомайдановцев права управления транспортным средством, решения о взятии под стражу в рамках уголовного производства. В этих категориях дел есть «типичные» нарушения, но степень ответственности каждого судьи разная. В фактически аналогичных ситуациях судьи действовали абсолютно по-разному. Так что каждое решение мы детально обсуждаем, расследуем каждый эпизод.

 

— А судьи, обжалуя ваши решения, также приводят индивидуальную аргументацию или оформляют все по шаблону?

— Сложно сказать, насколько их жалобы шаблонны. Ведь каждый ссылается на обстоятельства своего дела. В одном случае это был один эпизод, в другом — серия. Где-то мы сочли нарушением рассмотрение судьями дел в ночное время…

В последнее время типовым можно назвать обжалование сроков привлечения к дисциплинарной ответственности. После того как Высший административный суд Украины вынес первое решение и сказал, что нами нарушен годичный срок, практически в каждом новом иске на наше решение указывается это обстоятельство.

О судоочищении

— Если обобщить, какая практика складывается с рассмотрением дисциплинарных дел по заключениям ВСК?

— Нами по состоянию на 18 марта рассмотрено уже 37 дел из 41, открытого на основании заключений ВСК. В отношении 23 судей мы внесли представления об увольнении за нарушение присяги. Часть материалов передали в ВККС, поскольку считаем, что судью следует не уволить, а привлечь к дисциплинарной ответственности. Можно сказать, что практически во всех случаях мы усматриваем в действиях судьи дисциплинарные нарушения, но коллегиально приходим к заключению, что допущенные нарушения не свидетельствуют о нарушении присяги.

Когда мы видим, что судья достаточно квалифицирован, считаем, что следует дать ему возможность работать дальше. По нашему мнению, уже сам факт открытого, публичного рассмотрения дела во ВСЮ пойдет на пользу не только судье, дело которого мы рассматриваем, но и всей судебной системе. Как говорят в народе, «за одного битого двух небитых дают».

Вместе с тем уже сейчас в стране намечается катастрофический дефицит с судейскими кадрами. Сегодня внесено около 1000 представлений на увольнение и назначение парламентом: не реализовано около 700 представлений ВККС и более 300  представлений ВСЮ, в том числе на увольнение за нарушение присяги и на общих основаниях.

 

— С другой стороны, периодически звучат призывы к полной перезагрузке судейского корпуса.

— Эти призывы во многом популистские. Процессов, которые ныне запущены в судебной системе, достаточно для восстановления доверия к судам, проведения качественного анализа судейского корпуса и его обновления. Начато квалификационное оценивание судей, и проводится оно ВККС довольно эффективно. Естественно, ожидать результата уже сейчас — преждевременно, поскольку процедура длительная: полное оценивание одного судьи занимает около двух дней.

 

— Исходя из поступающих к вам материалов, скажите, насколько эффективна, по вашему мнению, люстрационная проверка, проводимая Минюстом.

— Мне сложно судить обо всей люстрационной проверке. Если же говорить о делах, которые находятся в нашем производстве, то они не подтверждают эффективности люстрации. Из 69 поступивших к нам материалов большая часть касается судей из Донецкой и Луганской ­областей, которые своевременно не подали заявлений о проверке и на этом основании подлежат увольнению. Но в существующих условиях достаточно проблематично установить тот факт, что судьи были надлежащим образом информированы о начале такой проверки. Также было выяснено, что задолго до начала проверки ряд судей обратились с заявлениями об увольнении с должности судьи. Это также ставит под сомнение возможность увольнения таких судей в порядке люстрации. Закон требует уволить судью в месячный срок после подачи соответствующего заявления, и тот факт, что ВСЮ и ВККС тогда не работали, нельзя вменять в вину судье.

Также есть вопросы относительно судей, на которых формально распространяется люстрация. Если говорить об уже рассмотренных делах, то мы приняли лишь одно решение о внесении представления об увольнении — в отношении бывшего председателя Высшего хозяйственного суда Украины Виктора Татькова. Наше решение обжаловано. Сейчас мы ждем решения ВАСУ и, возможно, ВСУ по этому вопросу.

К самому люстрационному закону есть много претензий. Причем не только со стороны судейского корпуса — его раскритиковали международные эксперты. Есть ряд обращений в Конституционный Суд Украины относительно его конституционности. И мы не хотим в этой ситуации допустить ошибки и навредить в том числе имиджу судебной системы.

 

— То есть вы ждете, что дело Татькова станет прецедентом, предопределив, как будут рассматриваться другие аналогичные представления?

— Да. Это будет прецедентным делом. Мы увидим, как суд будет применять люстрационный закон, и соответственно отработаем наши процедуры.

По мнению общественности, увольнение судей по люстрации должно происходить при выявлении определенных обстоятельств, таких как несоответствие уровня жизни доходам, но ни одного подобного материала в Высшем совете юстиции нет. Все дела связаны с неподачей заявлений, отказом пройти проверку либо касаются судей, занимавших определенные должности в предыдущих составах ВККС и ВСЮ, в советский период работавших в КГБ.

 

— Почему, по вашему мнению, процесс очищения судебной власти тормозится и способен ли судейский корпус на самоочищение в принципе?

— Считаю, что сегодня есть все возможности для самоочищения судейского корпуса, в том числе с использованием механизмов, задействованных Высшим советом юстиции. На уровне ВККС и ВСЮ нет какого-либо блокирования.

Другой вопрос, что механизмы люстрации очень индивидуальны для каждого государства. И очень сложно заимствовать чей-то опыт. Кроме того, они сложны для реализации на законодательном уровне. Мы видим, что принятые законы, в частности закон, на основании которого действовала ВСК, мягко говоря, не совсем хорошо выписаны в части процедур. До сих пор не завершена работа ВСК, и ее текущий статус вызывает множество вопросов. К примеру, вопрос сроков привлечения судьи к ответственности — он также порожден законодателем, не совсем четко прописавшим соответствующие нормы. Другое дело, что на уровне ВСЮ и ВАСУ существующие законодательные положения трактуются по-разному.

Все ожидают быстрых перемен. Но нигде ничего быстро не происходит. В один день не заработала у нас экономика, политическая система также не работает надлежащим образом. Звучат призывы увольнять не только всех судей, но и всех прокуроров, всех министров, сейчас события разворачиваются так, что не исключены и перевыборы парламента… Но будут ли новые органы лучше?

Можно ли обвинять судебную власть в том, что она в одночасье не заработала так, как того ожидало общество? Давайте смотреть на вещи объективно. По моему мнению, процессы запущены, пусть и реализуются не очень быстро. Но я опасаюсь, что скоро судебная власть столкнется с другой проблемой — соответствующего наполнения судейского корпуса. Работать судьей в современных условиях чрезвычайно сложно. И когда все будут ожидать справедливого правосудия, судебная система не сможет его обеспечить в разумные сроки из-за отсутствия квалифицированных судей.

 

— Какие варианты при таком развитии событий могут быть у законодателя и власти вообще?

— В первую очередь нужно уволить судей, в отношении которых внесены соответствующие представления. Во вторую — назначить судей, прошедших все необходимые процедуры. Квалификационное оценивание они пройдут позже, но уже сейчас смогут нормально работать.

О критике

— Почему ВСЮ стал чуть ли не основным объектом критики в вопросах очищения судейского корпуса?

— Мне кажется, ожидания критикующей нас части общества сводились к тому, что мы будем увольнять всех судей, каждого, кто к нам попадет. Схематичный, формальный подход к увольнению даже не требовал бы деятельности ВСЮ. Но мы понимаем, что уволить всех — не выход. Мы не можем забывать о законе, забывать, что судьи имеют право на справедливое рассмотрение своего дела.

Другое дело, что такая тотальная критика (сказать, что со стороны активистов, было бы оскорбительным для действительно активистов) — это также определенное влияние. И если мы будем ему подвержены, то утратим независимость. Этот фактор следует учесть всем, кто пытается не предусмотренным законом способом влиять на Совет. Если считаете, что ВСЮ в нынешнем составе работает неправильно, то используйте механизмы, чтобы сформировать идеальный ВСЮ, как вы его себе представляете.

 

— На заседаниях ВСЮ случалось так, что адвокаты заявителей в своих выступлениях полемизировали прежде всего с ВСЮ, а не с докладчиком или судьей-ответчиком. Так все-таки ВСЮ — это арбитр или сторона противостояния?

— Я бы хотел, чтобы мы были арбитром. К сожалению, так происходит не всегда. Мы работаем в непростое время. Члены ВСЮ — тоже люди, подверженные эмоциям. Но, как мне кажется, не все адвокаты, представляющие стороны в процессе, занимают конструктивную позицию и не все надлежащим образом исполняют свои обязанности. Одни используют эти дела для откровенного пиара, другие пытаются решить какие-то свои вопросы. Вспомним дело судьи Николая Чауса: адвокаты пытались убедить нас уволить его не по «майдановскому» делу, а в связи со слушанием резонансного дела Корбана. Ситуация непростая, и нас обвиняли бы при любом нашем решении. Мы приняли решение, которым отказали в увольнении этого судьи. Я не берусь давать оценку действиям судьи Чауса в деле Корбана — он должен быть свободен в своих решениях, как должны быть свободны и мы. У нас есть установленные процедуры, в соответствии с которыми мы обязаны действовать. И это наше решение — уволить судью или дать ему второй шанс.

О перспективах

— Ввиду продолжающегося конституционного этапа судебной реформы каким будет новое амплуа Высшего совета юстиции, если предложенные изменения реализуются?

— Изменения в Конституцию закладывают достаточно много серьезных новаций для деятельности Высшего совета правосудия (так будет называться орган, к которому перейдут полномочия ВСЮ). Одна из основных — новый порядок формирования: большинство состава ВСП будут представлять судьи, избранные судьями. Здесь я вижу и определенные риски. Например, не станет ли при принятии решений превалировать корпоративный интерес? Будут ли избранные в состав Совета судьи иметь авторитет, чтобы судить своих коллег? Как показывает практика, это очень непросто. Кроме того, они должны быть профессионалами высокого уровня, и, я уверен, это должны быть судьи, представляющие все уровни судебной системы.

Следует подумать и об обеспечении определенной преемственности состава Совета. Начинать с нуля работу органа, с одной стороны, просто, а с другой — очень сложно (мы с этим столкнулись). Механизмы назначения следовало бы синхронизировать таким образом, чтобы происходила постоянная ротация состава, например на 30 % через два года. Это даст возможность обучаться и передавать опыт. Мы не можем позволить себе каждые четыре года начинать все сначала.

 

— Все ли ваши предложения воплощены в тексте изменений в Конституцию Украины?

— Из того, что мы считаем первоочередным, практически все. С самого начала нашей деятельности мы настаивали на включении в проект изменений Конституции Украины двух предложений. Первое — это участие ВСЮ в бюджетном процессе. Оно нашло свое воплощение в тексте законопроекта. Второе наше предложение — относительно обязательности заключений Высшего совета правосудия по всем законопроектам, касающимся судебной власти. К сожалению, эта инициатива «не прозвучала», наверное, еще и потому, что мы слишком поздно включились в конституционный процесс. Но мы настаиваем на необходимости предоставить такие полномочия судебной системе, ведь в Конституции предусматривается, что ВСП отвечает за обеспечение независимости судей (а это один из элементов независимости), кроме того, Конституцией не ограничивается перечень полномочий ВСП — они могут быть установлены на уровне законов. В свое время так было реализовано участие Национального судебного совета в законодательном процессе в Польше.

 

— Соответствует ли предложенный конституционный статус вашему тезису, что ВСП должен стать представительским органом всей судебной системы?

— В Конституции не заложены препятствия для этого. Для практической же реализации необходимо внесение соответствующих изменений в законодательство. Как минимум должна прослеживаться координирующая роль ВСП — быть ответственным за формирование судейского корпуса, имея лишь церемониальное влияние на назначение и дисциплинарные практики судей, невозможно. ВСП должен принимать участие и в обучении, и в отборе судей, и в привлечении судей к дисциплинарной ответственности. Примеры таких полномочий в различных конфигурациях есть в Испании, Италии.

Если все будут делать общее дело, а определенный орган — все координировать, в итоге получится лучше, чем когда каждый делает свою часть.

 

— Замглавы Администрации Президента Украины Алексей Филатов озвучил тезис, что Высший совет правосудия — это новый орган, который планируется создать на месте ВСЮ. Какова ваша позиция в вопросе правопреемственности?

— В переходных положениях предусмотрено, что Высший совет юстиции трансформируется в Высший совет правосудия. Каким путем пойдет законодатель? Возможно, он захочет переизбрать состав. Но в любом случае будет переходный период для обеспечения беспрерывной деятельности Совета — мы уже увидели, к чему приводит блокирование работы ВСЮ, и повторить эти ошибки нельзя.

 

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,

«Юридическая практика»)