До сих пор на Украине действует УПК, принятый 28 декабря 1960 года, с более чем 100 изменениями и дополнениями. Эффективность его применения в условиях украинской действительности характеризуется основными показателями судебной практики за 2005-2006 годы. В этот период судами первой инстанции было рассмотрено 650 тыс. дел и материалов и, соответственно, 577,4 тыс. уголовных дел и материалов, что на 11,7 % меньше, чем в 2005 году. На протяжении 2005 года суды откладывали рассмотрение по 163,6 тыс. дел или 64,9 % от количества уголовных дел, находившихся в производстве. В 2006 году эти показатели несколько уменьшились, соответственно, откладывалось рассмотрение по 143 тыс. дел или 61,8 % от числа находившихся в производстве.

Причиной этому являлись: неявка в судебное заседание участников процесса, в том числе прокуроров и защитников, назначение судом экспертиз, недоставка конвойной службой подсудимых, содержащихся под стражей, в зал судебного заседания, недостаточное количество судебных помещений, неисполнение органами досудебного следствия судебных поручений и пр. Что касается качества досудебного расследования, то практика свидетельствует о том, что в 2005 году суды или прокуроры возвратили для дополнительного расследования каждое двенадцатое уголовное дело, то есть 17,3 тыс. дел или 8,2 % от числа оконченных. В 2006 году эти показатели значительно улучшились. Так, возвращено на дополнительное расследование по инициативе судов или прокуроров 13,5 тыс. уголовных дел или каждое четырнадцатое уголовное дело от числа находившихся в производстве. Органы досудебного следствия не выполнили 388 судебных поручений или 13,2 % представленных судами.

Обращает на себя внимание халатность органов досудебного производства, односторонность и неполнота досудебного следствия, особенно при проверке объяснений обвиняемого, нарушение процессуальных норм, в том числе права обвиняемого на защиту. Наиболее распространенными основаниями для возвращения дел на дополнительное расследование являются: несоответствие обвинения в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого обвинительному заключению, неконкретность предъявленного обвинения, ссылка в обвинительном заключении на отсутствующие в материалах дела доказательства и прочее. Как указывалось выше, имеет место также неисполнение органами досудебного расследования судебных поручений.

Увеличивается количество жалоб на действия органов досудебного расследования. В 2005 году на 33,7 % увеличилось количество рассмотренных судами жалоб на решения и действия органов досудебного следствия по сравнению с предыдущим годом. Так, в указанный период суды рассмотрели 10 тыс. жалоб, из которых удовлетворены 4,6 тыс. или 46,6% от количества рассмотренных. Кроме этого, суды рассмотрели 6,4 тыс. жалоб на постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, из них 3 тыс. или 47 % удовлетворены. В 2006 году количество рассмотренных судами жалоб на действия органов досудебного расследования увеличилось на 16,1 % по сравнению с 2005 годом. Рассмотрено 11,6 тыс. жалоб, из которых удовлетворено 5,6 тыс. или 47,8 % от количества разрешенных. В том числе рассмотрено 7,1 тыс. жалоб на постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, что на 10,5 % больше предыдущих показателей, из которых удовлетворено 3,4 тыс. или 48,4 % от количества разрешенных, на постановления о возбуждении уголовного дела рассмотрено 3,1 тыс. жалоб, из них удовлетворено 1,5 тыс. или 49 %.

К сожалению, приходится констатировать, что в деятельности органов милиции имеют место факты пыток при расследовании преступлений. Этот вывод сформулирован экспертами по предупреждению пыток Совета Европы, инспектировавших Украину с 1998 года, которые при этом получали многочисленные утверждения от задержанных и осужденных граждан различных регионов Украины о применении к ним физической жестокости оперативными работниками милиции. Потерпевшие указывали, в основном, на избиение их ногами, кулаками и резиновыми дубинками… Жалобы на жестокое обращение касались как момента ареста, так и последующих допросов, при этом практически все пострадавшие указывали на то, что это делается с целью добиться признания в совершении преступления (См.: О.А. Мартыненко. Детерминация и предупреждение преступности среди персонала органов внутренних дел Украины. — Х., 2005, С. 181—183).

По фактам нарушения ­законности при производстве дознания и досудебного следствия в 2005 году судами было направлено 2,7 тыс. представлений, а в 2006 году — 2,5 тыс., что на 5,8 % меньше, чем в предыдущий период. ­В 2005 году отменены или внесены изменения в приговоры в апелляционном и кассационном порядке относительно почти 11 тыс. человек или 5,5 % от числа обжалованных приговоров. Соответственно, в 2006 году — 11,1 тыс. человек или 6,2 % от числа лиц, в отношении которых вынесены приговоры. Это далеко неполная картина реального применения действующего УПК.

Данные о результатах применения «модернизированного» УПК в определенной степени свидетельствуют о необходимости и основных направлениях его совершенствования, особенно в части досудебного производства. Представляется, что реформирование правового регулирования уголовного судопроизводства должно сопровождаться одновременными функциональными и организационными изменениями в деятельности органов прокуратуры, МВД, СБУ, адвокатуры. Первые шаги в этом направлении на Украине сделаны в начальный период приобретения независимости. Они были весьма робкие и далеко неопределенные в своих целях. В конечном итоге процесс реформирования уголовно-процессуального законодательства приостановился. Причин этому много: политического, экономического и организационного свойства. Вместе с тем объективно сложившаяся непоспешность в принятии нового УПК имеет, в известной степени, и позитивный характер. Так, в результате проведения малой судебной реформы 21 июня и 12 июля 2001 года были расширены юрисдикционные полномочия судов относительно временного ограничения конституционных прав граждан на досудебном следствии, освобождения от уголовной ответственности на нереабилитирующих основаниях. Кроме того, суды были лишены обвинительных функций, судебное рассмотрение приобрело более четкую функциональную структуру, что усилило состязательность в этой части процесса. Новации исключили из обязанностей суда обеспечение всесторонности, полноты и объективности исследования фактов и обстоятельств дела. В УПК также были «вмонтированы» ранее неизвестные ему институты: изменение обвинения прокурором в суде и отказ от обвинения, упрощенный порядок судебного разбирательства, апелляционное и исключительное производство. Применение обновленного уголовно-процессуального законодательства дало возможность выявить как его положительные, так и отрицательные стороны. Обнаружились его противоречивость, несовершенство, а в определенных случаях — и преждевременность. Тем не менее, результаты пятилетней апробации украинского варианта реформирования уголовно-процессуального законодательства, на мой взгляд, дают немало ответов о ключевых направлениях дальнейшего совершенствования данной отрасли права.

На сегодня на Украине рабочей комиссией Верховного Совета Украины подготовлен проект УПК, который принят в первом чтении. В то же время он был неоднозначно воспринят политиками, практиками и научной общественностью. По мнению оппонентов, идеология данного проекта «репрессивная, антидемократическая и антиконституционная», имеет заформализованный характер досудебного производства, что усложняет обжалование действий и решений следственных органов в судебном порядке, имеет место несовершенство апелляционного и кассационного производства. Профессор, доктор Хоаким Геррманн (Германия), Драго Кош (Словения) и Джереми МакБрайд (Великобритания) также пришли к мнению о переработке проекта с целью приведения его в соответствие со стандартами Европы и современными европейскими принципами. Они считают, что проект УПК имеет усложненный порядок производства по делу, который не содержит конкретности при ограничении полномочий органов уголовного преследования.

Отрадно, что появился альтернативный проект УПК, разработанный под покровительством Национальной комиссии по укреплению демократии и утверждению верховенства права, в котором предлагается упростить процессуальную форму досудебного производства. Думаю, что такой шаг является преждевременным. Вышеизложенная практика применения уголовно-процессуального законодательства логически предполагает обратное: необходимо укреплять гарантии прав личности в уголовном судопроизводстве, что было подтверждено на собрании Ассоциации процессуалистов Украины 28 ноября сего года.

В решении этой непростой проблемы далеко не последнее место отводится науке уголовного процесса. К сожалению, нормотворческая практика свидетельствует о том, что законопроектные работы по имплементации в действующий УПК новых положений, а также подготовка проектов УПК во многом лишены научной основы. Не вызывает возражений то, что реформа законодательства предполагает эволюционный процесс, что означает переход от одного качественного состояния к иному. Разумеется, такого рода изменения содержания законодательства, а в отдельных случаях — и его формы, должны происходить поэтапно, системно, с необходимой корре кцией их целей и задач. Непременным остается требование разработки на первоначальном этапе концепции реформирования всей правовой системы применительно к конкретно-историческим условиям. Предпосылкой для разработки направлений реформы должна служить Конституция, в которой по сути закреплены европейские принципы функционирования уголовного судопроизводства. В этом контексте следует разработать и концепцию нового Уголовно-процессуального кодекса. Привлекать к этой работе необходимо крупных ученых, и лишь по остаточному принципу — практикующих работников заинтересованных ведомств. Данный подход обеспечит подготовку УПК, отвечающего общегосударственным интересам, а не интересам отдельных ведомств. Привлечение специалистов для законопроектной работы должно основываться на договорных началах, в форме государственного заказа. Наличие научно обоснованной организации законопроектной работы не обеспечит желаемого успеха без учета развития основных тенденций процессуального права (влияния процессов глобализации, гармонизации процессуального регулирования, демократизации и гуманизации процесса, дифференциации и специализации процессуальной формы, общепризнанных положений современной оте­чественной уголовно-процессуальной науки). На Украине защищено немало диссертаций, в которых имеются толковые предложения законодателю.

Хочу заметить, что одной из задач науки является не только интерпретация действующих норм законодательства, но и изучение эффективности их применения в реальных условиях нашей действительности, отдельные фрагменты которой мною были изложены в начале нашей беседы. Разумеется, та или иная норма закона может применяться, но ее эффективность не всегда будет достигать поставленной цели по причине организационного, кадрового, финансового необеспечения. Поэтому механическое заимствование норм из законодательства развитых стран должно быть чрезвычайно осторожным. Мне представляется необходимым изучение их действия в наших условиях во взаимосвязи со смежными нормами, в том числе и других отраслей права. Вот тогда мы и определимся, что нам полезно, а что вредно или преждевременно. Понятно, мы должны двигаться в направлении европейских правовых ценностей, но делать это следует взвешенно. Законодательство — это не технический механизм. Это социальный организм, порожденный конкретными системными условиями.

Представляется, что на первоначальном этапе следует определиться с формой уголовного процесса. С учетом правовых традиций и современных представлений о назначении и о цели уголовного процесса, очевидно, наиболее приемлемой является смешанная форма с четко выраженными признаками его публично-состязательной модели. Вряд ли найдется достаточно аргументов для возражения о необходимости «депроцессуализации» деятельности органов дознания и вменения им в обязанности самостоятельно устанавливать событие преступления и лицо, его совершившее, время, место, способ и другие обстоятельства. Это работа органов розыска, а доказывание в деянии конкретного лица наличия или отсутствия состава преступления — процессуальная деятельность.

Иногда преступление невозможно раскрыть способами уголовного процесса без данных оперативно-розыскной деятельности. Поэтому, на мой взгляд, дознание должно создавать предпосылки для перехода от негласной оперативно-розыскной деятельности к гласной уголовно-процессуальной. Существенной реконструкции требует содержание досудебного расследования и, соответственно, изменений функции нынешнего следователя и прокурора. В системе этих новаций необходимы дополнительные организационные и юридические гарантии участия защитника для оказания правовой помощи участникам процесса и осуществления защиты подозреваемых и обвиняемых. Несомненно, нуждается в переосмыслении и институт привлечения в качестве обвиняемого. Вряд ли можно признать оправданным сокрытие от защитника и лица, подлежащего обвинению, процедуры принятия решения о формулировании обвинения. На мой взгляд, в этом вопросе было бы целесообразным использовать опыт регулирования данного вопроса в УПК Франции. Было бы уместным также избавиться от некоторых идеологических наслоений на определенных понятиях и категориях в уголовном процессе, циркулирующих до сего времени в научном обороте и нередко влияющих на нормотворчество. К примеру, обвинение в уголовном процессе некорректно интерпретировать «как деятельность», «уголовное преследование», «привлечение к уголовной ответственности». На мой взгляд, обвинение — это лишь официальная постановка вопроса о возможной виновности лица в совершении преступления. Разумеется, оно подлежит дальнейшему доказыванию на стадиях досудебного расследования и судебного разбирательства. Представляется, что нуждаются в более конкретном формулировании основания для производства следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан. К сожалению, в действующем УПК и его проектах эта составляющая данного института остается в содержательном смысле неопределенной, что создает условия для ее незаконного и безосновательного производства.

Требуется более жесткий судебный контроль за задержанием лиц, подозреваемых в совершении преступления, определением и фиксацией этого момента, предоставление правовой помощи задержанным, устранение искусственного разделения на «физический захват» и «задержание подозреваемого». Одной из гарантий соблюдения законности является наличие четких нормативных предписаний об ответственности лиц в уголовном процессе за допущенные ими уголовно-процессуальные правонарушения. На мой взгляд, в цивилизованном уголовно-процессуальном законодательстве необходимо определить должное место и реабилитационному производству, лишенному излишнего формализма. Оно должно строиться по принципу: кто причинил вред — тот и обязан его по собственной инициативе возместить. Эти и другие вопросы практически решены в науке уголовного процесса и могут найти свое закрепление в уголовно-процессуальном законодательстве.

ШУМИЛО Николай — председатель Ассоциации процессуалистов Украины, проректор по научной работе университета экономики и права «КРОК», доктор юридических наук, профессор, г. Киев