От нуля до бесконечности

Проблема размера возмещения морального вреда является едва ли не наиболее интересной, с теоретической точки зрения, но в то же время трудноразрешимой на практике. Как отмечается в юридической литературе, во многих случаях судьи не вполне подготовлены к решению вопроса о размере возмещения морального вреда, часто они «чувствуют себя нелепо, так как вынуждены либо пассивно и немотивированно следовать за требованиями истцов или столь же мотивированно отклоняться от этих требований» (Эрделевский А.М. Компенсация морального вреда в России и за рубежом. — М., 1997. — С. 128).

Действительно, как определить размер компенсации морального вреда, причиненного родителям смертью их единственного сына по вине сотрудников СИЗО (к примеру, резонансное дело о причинении смерти гражданину М. сотрудниками СИЗО СБУ во Львове)? Сколько «стоит» жизнь погибшего в авиакатастрофе пассажира? Как оценить ущерб чести и достоинству писателя, композитора, обвиненного в плагиате? Поддается ли убедительному мотивированному обоснованию моральный вред, причиненный потребителю некачественного товара или услуги? Может ли жизнь человека быть «дешевле» жизни собаки? (В литературе описан случай из судебной практики, когда компенсация морального вреда родственникам за гибель человека составила 1300 долларов, а хозяин собаки получил по решению суда 1700 долларов.) Может ли быть справедливым и разумным присуждение компенсации за моральный вред, причиненный публикацией в газете, в размере 1,5 миллиона фунтов стерлингов?!

Законодательством не установлены пределы размера возмещения морального вреда, что означает достаточную свободу как для истцов при предъявлении ими исков, так и для суда при вынесении им решения по делу.

Тем не менее, определенные границы размеров возмещения морального вреда все же существуют, в том числе и нормативные. Прежде всего обратим внимание на часть 3 статьи 23 Гражданского кодекса Украины (ГК). В соответствии с данной статьей «размер денежного возмещения морального вреда определяется судом в зависимости от характера правонарушения, глубины физических и душевных страданий, ухудшения способностей потерпевшего или лишения его возможности их реализации, степени вины лица, причинившего моральный вред, если вина является основанием для возмещения, а также с учетом иных обстоятельств, имеющих существенное значение. При определении размера возмещения учитываются требования разумности и справедли­вости».

В пункте 9 постановления Пленума Верховного Суда Украины «О судебной практике по делам о возмещении морального (неимущественного) вреда» № 4 от 31 марта 1995 года (с изменениями, внесенными в соответствии с постановлением Пленума ВСУ № 5 от 25 мая 2001 года) указано, что к обстоятельствам, заслуживающим внимания суда, относятся, в частности, длительность факторов неимущественного ущерба, возможность восстановления, состояние здоровья потерпевшего, тяжесть вынужденных изменений в его жизненных и трудовых связях, степень снижения престижа, деловой репутации, время и усилия, необходимые для восстановления прежнего состояния. В постановлении также отмечается необходимость разумного, справедливого и взвешенного подхода при определении размера возмещаемого морального вреда.

Итак, факторами, влияющими на размер возмещения морального вреда, являются:

— характер правонарушения;

— глубина страданий;

— ухудшение способностей потерпевшего;

— лишение возможности реализации этих способностей;

— степень вины причинителя морального вреда;

— иные обстоятельства, имеющие существенное значение.

Под характером правонарушения понимается, прежде всего, то нематериальное благо, на которое оно (правонарушение) посягает. Глубина страданий, в объективном смысле, зависит от вида защищаемого законом имущественного права, то есть от характера правонарушения. В известной мере, однако, это все же субъективное понятие, так как именно человек ощущает физическую боль, душевные страдания, стыд, унижение, отчаяние, страх и т.п. Сюда же можно отнести, к примеру, длительность страданий и индивидуальные особенности человека, который эти страдания испытывает. Действительно, то, как глубоко человек переживает нравственные (душевные, психические) страдания, зависит от его склада, психотипа. Один остро, до глубины души переживает по поводу нанесенной ему травмы (физической или нравственной) и будет длительное время возвращаться к ней, на другом эти раны заживают быстро и без особых последствий. Поэтому можно согласиться с мнением профессиональных судебных психологов о том, что проблема оценки глубины страданий требует «более специализированного, профессионального психологического анализа в виде заключения судебно-психологической экспертизы» (Линник С. Коментар до статті Зінченко М. «Обгрунтуйте розмір!» // Українский юрист. — 1996. — № 3. — С. 69).

Ухудшение способностей (или отсутствие возможности их реализовать) может проявляться, к примеру, в том, что лицо более не способно заниматься любимым делом на том же уровне, что и раньше, в связи с чем испытывает нравственные страдания (переживает).

Наконец степень вины. Достаточно традиционное для цивилиста понятие, хотя в контексте проблемы морального вреда здесь также возникают трудности. Именно для определения точного размера морального вреда (хотя, как будет показано ниже, это, по сути, сизифов труд) перечисленные факторы многими предлагается переплавить в формулы, научно обоснованные методики.

«Методический беспредел»?

Если говорить о конкретных способах (методиках) обоснования причиненного морального вреда, следует прежде всего назвать методику, разработанную российским юристом, профессором Эрделевским А.М. Это, пожалуй, первая подробная и мотивированная методика в СНГ, которая позволяет более-менее убедительно обосновать, «подсчитать» причиненный моральный вред. В данной методике ключевым понятием является так называемый презюмируемый (предполагаемый) моральный вред. Базисным размером считается 720 минимальных размеров заработной платы (заработок физического лица за 10 лет при размере месячного заработка 6 мзп).

На основе этого уровня г-ном Эрделевским предложены коэффициенты для расчета размера возмещения презюмируемого морального вреда в зависимости от вида правонарушения. В предложенной автором формуле окончательный размер причиненного морального вреда вычисляется на основе презюмируемого морального вреда, степени вины причинителя вреда и потерпевшего, коэффициента индивидуальных особенностей потерпевшего и коэффициента учета заслуживающих внимания фактических обстоятельств дела.

Методика г-на Эрделевского вполне пригодна для использования на практике (как и любая другая, нормативно никакая методика не может быть признана единственно верной), однако, как отмечается в литературе, ей присущ такой недостаток, как занижение реальной ценности жизни и здоровья. Например, Кашин В. придерживается мнения, что эта методика дает «инструмент для измерения с точностью… до шестого знака, но с ошибкой в первом. Из-за этого реальная ценность жизни и здоровья человека, а соответственно, и размер денежной компенсации уменьшаются в 100–500 раз» (Кашин В. Оценка морального ущерба в РФ // Юридическая практика. — 2003. — № 22).

Методика расчета причиненного морального вреда, предложенная г-ном Кашиным, состоит, по сути, в оценке «фактической потери ресурсов здоровья и человеческого капитала». Предлагается понятие «ресурсы здоровья», то есть «способность жить (выживать), трудиться и достигать целей». Вначале обосновывается положение о том, что именно здоровье является важнейшим ресурсом экономики; все другие ценности создаются только благодаря наличию и расходованию здоровья. Далее автор переходит к использованию для оценки здоровья так называемого «доходного подхода», в основе которого — признание связи ценности ресурсов здоровья с будущими доходами от их использования. Это позволяет переводить будущие «доходы от здоровья» в текущую его стоимость. Для того чтобы определить «потенциал здоровья», автор этого метода предлагает тест, оценивающий три составляющие: психосоматическое здоровье, образ и условия жизни, инвестиции в здоровье. Далее рассчитываются такие индивидуальные данные, как предстоящая продолжительность жизни, ресурсы здоровья в натуральной и денежной оценке, их износ, эффективный возраст и рента здоровья. Принимается во внимание образование, уровень профессионализма и компетентности, опыт работы. По мнению г-на Кашина, использование метода расчета размера морального вреда на основе ресурсов здоровья должно удовлетворять такие четыре требования: расчет должен быть юридически разрешенным, физически возможным, экономически обоснованным и наиболее доходным.

Помимо указанных, есть и иные способы определения размера денежного эквивалента морального вреда (например, «балльная» методика Эпштейна В.Б. и др.).

Mathematica novit curia…

Представляется, что попытки вывести универсальную формулу расчета причиненного морального вреда абсолютно бесперспективны. Причем дело не только и не столько в культурно-исторических различиях в тех или иных странах. Сама постановка вопроса об идеальной методике представляется неверной, так как моральные, нравственные категории — и в этом советские юристы были в известной степени правы — действительно не поддаются арифметическому расчету. Уже сама ссылка на разумность и справедливость прямо указывает на это.

Авторы фундаментального труда «Гражданское право» профессора Толстой Ю. и Сергеев А. (т. I, С.-Пб, 1995. — стр. 280) называют аргумент теоретиков «социалистического» права о невозможности оценить человеческую личность в денежном выражении фарисейским. Это не совсем справедливо. Не только характер так называемого советского общества обусловливал такой «фарисейский» подход, но и, как мы убедились на практике, трудность оценки личности человека, его переживаний, внутреннего мира. Факт остается фактом: денежная оценка нравственных потерь весьма условна. И никакая изощренная методика не устранит этого положения. Если суд, основываясь на вполне субъективных критериях разумности и справедливости (последний совершенно субъективен), может справедливо установить размер вне всякой методики, а он, безусловно, может это сделать, то становится очевидной тщетность вывода универсальной формулы. Она невозможна.

В противном случае суд в такого рода гражданских делах превратился бы в расчетную палату, проверяющую правильность расчета морального вреда. Можно провести условную аналогию с судебной экспертизой. Выводы экспертизы, как известно, не являются обязательными для суда при вынесении решения по делу. Иначе говоря, не существует совершенной экспертизы. В противном случае было бы правильным установить обязательность выводов экспертизы для суда. Законодатель правильно полагает, что именно суд с его вполне субъективным внутренним убеждением разрешает дело, а не совершенная экспертиза или методика. Суд знает законы!

Попытки вывода совершенной формулы расчета морального вреда основаны на недостаточном понимании роли суда, на пренебрежении субъективным (неустранимым по определению) фактором судебного процесса. «Судебный беспредел», как выразился один автор, в судебной практике по делам о моральном ущербе — естественное явление. Этот разнобой порой наблюдается и в практике западных стран. Справедливость (или стабильность, что, в принципе, одно и то же в нормально работающей правовой системе) решений судов в этих странах является не следствием неких «особо точных» методик, а результатом устоявшейся в течение десятков и даже сотен лет практики, либеральной экономико-юридической традиции. С другой стороны, определенная «тарификация» применяется и в этих странах (например, в Великобритании), особенно в случае причинения морального вреда преступлением.

Осмелюсь высказать несколько парадоксальную мысль о том, что отсутствие строгой нормативной регламентации при определении размера компенсации за моральный вред покажет действительную, если угодно, «рыночную» стоимость нравственных страданий в данном обществе. С другой стороны, введение, навязывание все более «совершенных», «универсальных» методик расчета морального вреда, большей частью адаптированных с западных образцов, в определенной степени мешает естественному развитию этого института в условиях наших исторических, культурных, экономических особенностей и смазывает картину. Не следует преувеличивать опасность «разнобоя», «беспредела» и т.п. в определении судами Украины размера причиненного морального вреда.

Кроме того, многочисленные (и, естественно, конкурирующие) методики расчета морального вреда не снимают проблемы отсутствия искомого единообразия: методический, научный (иногда наукообразный) разнобой ненамного лучше якобы чудовищного беспредела, творящегося в судах. Кстати, иллюстрацией переоценки роли «методического» подхода по сравнению с так называемым «произвольным» (без математических, формализованных методик) может служить тот простой и очевидный факт, что вред, рассчитанный с помощью различных методик, будет совершенно разным. То есть метод решает все! Разумный человек в случае серьезных проблем со здоровьем посоветуется, по возможности, для исключения ошибки в диагнозе с несколькими врачами. Моральный вред, рассчитанный по двум различным методикам, может разниться на порядок.

Мораль этой аналогии: не следует с помощью всемогущей математики объективизировать субъективное.

И еще о «произвольности». Каждая из известных методик расчета морального вреда обязательно содержит исходный параметр, понятие (например, «презюмируемый моральный вред») и разного рода коэффициенты. Произвольность части этих параметров, понятий не вызывает сомнений. Очевидно, что произвольность одной из величин делает произвольными (нестрогими) и соответствующие формулы, а значит, методики.

Из этого следует еще один внешне довольно правильный вывод: рассчитать, точнее, оценить размер причиненного морального вреда можно, в отличие от материального, только приблизительно. Материальный ущерб всегда поддается расчету, в том числе полному, тогда как указание на полное возмещение морального вреда явно некорректно: «полный» означает по определению «точный». Следовательно, требование полного возмещения морального вреда, в принципе, невозможно. Однако на Украине уже есть законодательные акты, содержащие положения о полной компенсации. Например, статья 16 Закона «Об объектах повышенной опасности» от 18 января 2001 года: «Вред (в том числе моральный), причиненный физическим или юридическим лицам вследствие аварии… возмещается субъектом хозяйственной деятельности этим лицам в полном объеме…»

Само наличие многочисленных, совершенно различных и постоянно совершенствующихся методик, порой весьма экзотических, свидетельствует не в пользу оных. Это многообразие настораживает. Можно предположить, что советские теоретики «неоценимости» моральных, нравственных страданий в денежных единицах, возможно, и не фарисействовали, как мы постфактум утверждаем, а исходили из принципиальных, если хотите, общечеловеческих соображений. И, возможно, из простой (или чрезмерной?) научной добросовестности. Метод у марксистов всегда высоко ценился во всех областях знания, и такое потенциальное разнообразие («плюрализм» методик) для социалистического гражданского, да и всякого иного права с его унификацией было просто неприемлемо.

На самом деле никакой «безразмерной катастрофы» нет и быть не может. Эта проблема вполне вписывается в контекст более концептуальной проблемы стабильности судебной системы, единообразия в разрешении аналогичных судебных дел. Никто же всерьез не требует разработки совершенных методик разрешения, скажем, гражданских дел определенной категории. Тем более что такая вполне универсальная методика уже имеется. Даже две.

В англосаксонском (общем) праве есть понятие «рациональное (разумное) обоснование» (rational basis test). Смысл его заключается в том, что суд вообще не подвергает анализу те положения нормативного акта или административного решения, которые имеют под собой какое-то обоснование и преследуют какую-то разумную цель. Не буду подробно останавливаться на этом типичном и часто труднопонимаемом «континентальными» юристами явлении общего права. Замечу лишь: прочтение статьи 23 ГК позволяет говорить, что и здесь есть элемент такого англосаксонского теста (методика). Иначе говоря, суду должны быть предложены какие-то разумные, точнее, рациональные обоснования размера вреда. Разумным для нашего предмета является практически любой непроизвольный расчет.

Вторая методика, если угодно, мета-методика — это… новый Гражданский процессуальный кодекс — добротный, «почти идеальный», как соглашаются многие юристы, процессуальный закон. Если мы, избавляясь от «советского фарисейства» в вопросе о возможности оценки нравственных страданий, стремимся перенять все лучшее у западных стран, в частности, у англосаксонской системы права, то следовало бы больше доверять судам в целом, как большой, саморегулирующейся системе, способной в течение определенного, пусть длительного времени выработать достойную практику — свою собственную.

Сентенция покажется тривиальной, однако представляется, что хороший процессуальный закон и длительная практика в динамическом сочетании с другими решительными и в то же время простыми институциональными мерами (такими, как введение единого реестра судебных решений, а он уже запущен на орбиту Интернета) естественным образом обеспечат требуемое единообразие и устранят судебный «беспредел» в вопросах, касающихся размеров компенсаций морального вреда.

Путь к истине, особенно в судебном деле, не всегда самый короткий. Никакая самая совершенная и объективная методика расчета душевных переживаний не поможет радикально их сократить, упростить. Если, конечно, не придерживаться социалистической, действительно фарисейской, доктрины эфемерной объективной истины, фактически отрицающей ценность процесса (due process) как такового.

МАНУКЯН Вячеслав — адвокат, г. Харьков