Новый УПК Украины и президентский законопроект об адвокатуре и адвокатской деятельности от 28 апреля 2012 года № 10424 (Законопроект № 10424) вроде бы дают защите равные с обвинением права.

Но, увы, равноправие получается «бумажным» — по-прежнему отсутствуют какие бы то ни было реальные гарантии адвокатского равноправия. Кто же будет «организовывать посадку» работника органов дознания и следствия, ударившего или покалечившего любого человека (в том числе и адвоката, при осуществлении последним уголовной защиты этого самого человека), если «по жизни» эти самые работники, как говаривал классик, «одно дело делают»?

Так что недаром вся юридическая и «околоюридическая» пресса пишет, что никому не известны примеры, чтобы доходили до суда уголовные дела по статьям 373, 374, 397 — 400 Уголовного кодекса (УК) Украины.

Другое дело, что любой «правоохранитель в погонах» четко знает, что судью «трогать нельзя» — попадешь в суд. Имеющая все законные возможности для этого «судейская корпорация» такие сроки посягнувшему на судью по статьям 376, 377 — 379 УК Украины «вкатает» — мало не покажется.

По тем же причинам и «правоохранители» друг друга не трогают — у каждой «правоохранительной корпорации» есть собственные и «прямые» законные возможности применить уголовный закон для самозащиты.

И только адвокатское сообщество, непосредственно, подобной законной возможности лишено.

Говоря попросту, избитому милиционером адвокату, по словам незабвенного А. Райкина, «как простому инженеру», только и остается, что начальнику (милицейскому или связанному с ним прокурорскому) жаловаться.

Какое уж тут «равноправие»?..

Значит, остается только получить «усиленные» законодательные гарантии защиты и самозащиты, если, конечно, есть желание реально осуществлять уголовную защиту.

Так что как Аристотель в своих «По­литике» и «Афинской политии», так и основоположники органической теории государства Г. Спенсер, юриспруденции интересов Р. Иеринг, теории насилия А. Гумплович, психологической теории права Л. Петражицкий, теории естественного права (неотомизм, феноменология, экзистенциализм, герменевтика) и социологической юриспруденции («свободное право», гарвардская школа права и «реализм»), рассуждали очень правильно.

Общая суть этих рассуждений и теорий заключается в том, что, поскольку право есть нормативная «узда» для политических процессов, а политика базируется только и исключительно на балансе сил и интересов, юридическое равноправие имеет место только там и тогда, где и когда субъекты правового регулирования имеют «жизненные силы» и возможности даже и без закона реально защитить себя, свои жизнь, достоинство, права и интересы.

То же относится и к определенной для адвоката новым УПК Украины возможности «равноправной» «добычи доказательств». Установлено, что «добыча» эта должна осуществляться защитником, как правило, через следователя (статья 45 и статья 42 нового УПК Украины).

Законодатель почему-то решил, что даже самый что ни на есть честный (и при этом — донельзя «измочаленный» работой) следователь будет удовлетворять ходатайства своего процессуального противника — адвоката — и осуществлять, «на свою голову», те или иные «дополнительные» следственные действия — действия, которые могут и разрушить всю его, следователя, работу.

Предполагать лицемерие законодате­ля как-то неприлично, как, впрочем, и его наивность.

А вот идея о равноправной «добыче доказательств» — идея хорошая и апробированная многолетним и/или многовековым опытом «правильных» стран — и США, и Англии, и Франции, и Герма­нии, и Российской империи, и даже Россий­ской Федерации.

Законодатели всех этих стран установили, что «добыча» всех «своих» доказательств — дело самого адвоката.

Только вот не «добудет» никаких доказательств юридически беззащитный и фактически безоружный адвокат (особенно при столкновении с интересами облеченных властью вооруженных «право­охранителей» и с представителями вооруженного криминалитета).

О гарантиях «обвинительно-защитного» равноправия

Реально, а не на бумаге (и не только в части равноправия обвинения и защиты, а и в части «добычи доказательств») новый УПК Украины и будущий новый закон об адвокатуре и адвокатской деятельности смогут «работать» только в случае, если на законодательном уровне будут реализованы для адвокатов точно такие же гарантии их юридической и фактической неприкосновенности, защиты и самозащиты, как у судей и работников прокуратуры.

Ведь иначе провозглашенные новым УПК Украины и Законопроектом № 10424 замечательные принципы о равноправии обвинения и защиты — увы, «напрасные слова»…

А потому, представляется совершенно необходимым, чтобы на адвокатов были в полной мере распространены как действие статьи 48 «Неприкосновенность судьи» Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей», так и действие статьи 50 «Меры правовой и социальной защиты работников органов прокуратуры» Закона Украины «О прокуратуре», в том числе и в части права адвокатов на ношение огнестрельного оружия (впрочем, как автору уже приходилось писать в «Юридической практике», он является сторонником всеобщего права на оружие).

Подобным же образом, с одной стороны, представляется бессмысленным наличие статей 397—400 УК Украины, а с другой — вполне обоснованным (уравняв правовой статус адвокатского офиса с государственным или общественным зданием или сооружением) в полной мере распространить на адвокатов нормы статей 341—343, 345, 347—350, 351 УК Украины. Особенно если учесть, что среди статей 397—400 УК Украины нет ничего подобного статье 342 УК Украины.

Кроме того, по примеру пореформенной (XIX века) Российской империи (Учреждение судебных установлений и Устав уголовного судопроизводства 1864 года) и послефранкистской Испании (ратифицированные парламентом «временные» королевские указы о судопроизводстве 1976—1977 годов), представляется важным, хотя бы на «переходный период», законодательно установить, что применение адвокатом оружия против «правоохранителей» и иных лиц при осуществлении адвокатом уголовной защиты и связанной с ней деятельности априори является правомерным, с возможным доказыванием обратного в строгом соответствии с нормами статьи 48 «Неприкосновенность судьи» Закона Украины «О судоустройстве и статусе судей».

О «достоинстве» и «обвинительном уклоне»

Общеизвестно высказывание Плева­ко Ф.Н., что если бы ему пришлось пустить в ход палку или даже револьвер для защиты от посягательств или тяжких оскорблений некоего негодяя (кем бы таковой ни был), то он считал бы совершенное им убийство величайшим несчастьем, но виновным в нем себя никогда бы не признал.

И, заметим, принадлежат эти слова именно адвокату, а не «многим иным» достойным людям того века (и людям писавшим в том числе).

Разумеется, не забудем, что при том, какую мы имеем сложившуюся следст­венно-судебную практику, схлопотал бы «у нас» великий Плевако «червонец» за «убийство в обоюдной драке» и писал бы уже не защитительные речи и соответствующие им книги, но какие-нибудь «Тюремные записки»…

А вот в Российской империи (вновь вспомним как об Учреждении судебных установлений и Уставе уголовного судопроизводства 1864 года, так даже и о «контр­реформенном» Положении о мерах к охранению государственной безопасности и общественного спокойствия 1881 года) «сложившаяся следственно-судебная практика» была совершенно иной — поднявший руку на практически во всем равного окружному (коронному) судье адвоката полицейский сам бы «сразу загремел»…

А у нас, увы, — иначе. Почти «поголовная», начиная с 30-х годов XX века, разоруженность народа и неизбежно возникающий на ее «базе» беспредел «органов» привели к тому, что иная следственно-судебная практика сложиться и не могла. Как же иначе, если лишь «правоохранители» имеют право законно применять оружие, а «обычные люди» (ну, или хотя бы адвокаты) — нет.

Вместо резюме

И еще — относительно примеров весомости и реальности адвокатских прав, возможностей и статусности. В начале 2012 года в Израиле случился «от души» показанный «их» многоязычным телеканалом RTVI кризис «в верхах», приведший даже к постановке вопроса о вотуме доверия правительству в Кнессете.

Дело в том, что в Израиле судей Верховного суда избирает коллегия избирателей, в состав которой входят, говоря «по-нашему», три члена «всеизраильской коллегии адвокатов», и при этом если двое из троих против того или иного судьи — не быть ему судьей Верховного суда. И вот правительство Израиля внесло законопроект, в котором предполагалось установить для такого возражения «адвокатское единогласие».

Говоря словами незабываемого Да­вида Гоцмана из «Ликвидации», «хай» на одесском Привозе «стал правительству за счастье» — так бурно Кнессет Израиля отреагировал на «покушение на демократические основы государства Израиль». И правительство Израиля такое свое предложение, конечно же, сняло, избежав, таким образом, вотума недоверия и отставки.

Так что вряд ли долго бы ходили в Израиле на свободе полицейские, написавшие, как «у нас», рапорт о том, что «одинокий» адвокат напал на их вооруженный конвой. И ненадолго бы задержался «там» на службе (а, быть может, и на свободе) прокурор, возбудивший по такому рапорту уголовное дело (а читатели «Юридической практики», конечно же, понимают, о чем это автор)…

РУЧКО Александр — юрист, г. Мариуполь