Практика показывает, что высококачественные юридические услуги в бизнес-сегменте рынка могут предоставляться не только крупными юридическими фирмами, но и адвокатами, работающими индивидуально. Размышлениями о состоянии украинского рынка юридических услуг и тенденциях его развития, преимуществах статуса адвоката вообще и особенностях осуществления его профессио­нальной деятельности в форме адвокатского бюро в частности с читателями «Юридической практики» поделился Павел Гречковский, руководитель «Адвокатского бюро Гречковского».

— Какие тенденции наблюдаются на рынке юридических услуг?

— Состояние рынка ­юридических услуг напрямую зависит от экономической ситуации в ­стране, которая, как известно, — достаточно напряженная. Естествен­но, доходы юристов, наши в частности, упали. При этом количество обращений к адвокатам даже возросло, но количество фактической работы несколько уменьшилось. Этому есть несколько объективных причин: во-первых, изменились ставки судебного сбора, во-вторых, не всегда клиент доверяет нашим судам. Кроме того, из-за кризиса не у всех есть возможность оплатить услуги адвоката.

Неудивительно, что участились случаи недобросовестной конкуренции, доходит до, по сути, прямого нарушения закона. Это ненормально, когда возле судов сидят люди с плакатами «Побеждаем во всех судах» или на тротуарной плитке набит трафарет «Решаем все» с номером телефона адвоката. Многие юристы занимаются кулуарными играми — были вопиющие случаи, когда неизвестные лица даже представлялись от имени нашего клиента, чтобы его опорочить. За подобное «творчество» адвокатов можно и нужно привлекать как минимум к дисциплинарной ответственности, лишать статуса адвоката. Конечно, они завтра могут продолжать делать то же самое, но хоть не будут порочить статус адвоката.

— Вы в свое время выбрали редкую у нас форму осуществления адвокатской деятельности — адвокатское бюро. В чем его преимущества перед разнообразными адвокатскими объединениями или юрфирмами?

— Мы стали первым адвокатским бюро, зарегистрированным на Украине (в 2010 году). Такая форма адвокатской деятельности предусмотрена в Законе Украины «Об адвокатуре», но на практике никто ею не пользовался. У Минюста даже не было инструкции, как проводить регистрацию адвокатского бюро. И, насколько мне известно, другие бюро, присутствующие на рынке юруслуг, таковыми де-факто не являются — это субъекты хозяйствования, в наименовании которых присутствует словосочетание «адвокатское бюро».

Преимущества подобной формы осуществления профессиональной деятельности для меня очевидны. Кто-то предпочитает работать в команде, кто-то один, и в этом главное отличие: адвокатское бюро — это единственное юрлицо, которое адвокат может учредить единолично. На адвокатское бюро распространяются все привилегии и гарантии адвокатской деятельности, причем даже в большей мере, чем на адвокатское объединение. Например, в адвокатской фирме адвокатов могут допросить в качестве свидетелей по делу, которое ведет их коллега: что видели, кто приходил и т.д. В адвокатском бюро это исключено — все сотрудники работают на обеспечение одного адвоката, и на них распространяются положения закона о соблюдении адвокатской тайны.

Есть и другие отличия: бюро как самостоятельное юрлицо имеет отделенное имущество, в пределах которого несет ответственность по своим обязательствам, а также возможность создания уставного капитала, резервного фонда и т.п. В принципе, не может возникнуть сложностей с имущественными отношениями, как это происходит в отдельных адвокатских объединениях, например, относительно права собственности на офисное помещение — не секрет, что многим приходится из-за этого арендовать офисы (как правило, в престижных районах), а значит, нести дополнительные расходы. Аналогично больше времени тратится на принятие управленческих решений.

Если говорить об отличиях адвокатского бюро от юридических фирм, осуществляющих свою деятельность как субъекты хозяйствования, — обществ с ограниченной ответственностью, то они также очевидны и сводятся к тому, что законом четко установлены формы осуществления адвокатом своей профессио­нальной деятельности, и ООО к ним не относятся. Статус адвоката накладывает определенные ограничения. Например, я когда-то был вынужден избавиться от одного объекта недвижимости, поскольку ни сдавать в аренду, ни каким-либо иным способом его использовать, не нарушая при этом требований Закона Украины «Об адвокатуре», я не мог. Многие участники рынка, в том числе специализирующиеся на судебной практике, работают в форме ООО, но я не уверен, будет ли им дано такое право после принятия новой редакции Закона Украины «Об адвокатуре». Проекты существуют разные.

— В России закон об адвокатуре объективно замедлил развитие рынка юруслуг, не грозит ли Украине повторение ситуации?

— Что плохого в том, что юрист становится адвокатом? Получение права на осуществление адвокатской деятельности предусматривает достаточно серьезный квалификационный экзамен. Если человек готовится к экзамену, изучает предмет, самосовершенствуется, подымает свой интеллектуальный уровень, это идет ему лишь на пользу. Более того, насколько мне известно, новый закон об адвокатуре предусматривает ежегодное повышение квалификации и сертификацию адвокатов. Это правильно. Нельзя замораживаться. Это мировая практика, и не только в юриспруденции, но и, например, в медицине — врач даже самой престижной клиники должен посетить два-три семинара в год, иначе он лишится лицензии.

У каждого должны присутствовать здоровые амбиции. Я считаю, что разница между адвокатом и просто юристом — огромная. Каждый адвокат является юристом, но не каждый юрист может быть адвокатом. Мне кажется, именно адвокатура — это даже не профессия, это — статус. Во всем мире адвокаты — равные участники судопроизводства, наравне с судьей и прокурором. У нас же положение адвоката в судах нивелируется, причем не только процессуально, но и на бытовом уровне. Что уж говорить, если в большинстве судов нет даже комнаты для адвокатов, где они могли бы знакомиться с материалами дела.

Хотелось бы, чтобы ситуация была кардинально иной. Верю, что за адвокатурой будущее.

— Как удалось преодолеть существующие пробелы в правовом регулировании создания юридических бюро?

— Были определенные сложности с регистрацией. Поскольку на уровне Минюста вопрос не был урегулирован, мы обратились к общим положениям гражданского законодательства, пришлось даже получить письменное разъяснение Госкомпредпринимательства о том, что нас можно регистрировать. Не было и устава. Мы разрабатывали его самостоятельно, используя типовой устав общества с ограниченной ответственностью с одним участником.

— Но ведь можно было избежать многих сложностей, ограничившись регистрацией частной адвокатской практики.

— Надо думать о людях, с которыми работаешь. Адвокатское бюро, будучи юрлицом, является официальным работодателем, платит налоги и социальные платежи, в трудовые книжки сотрудников вносятся соответствующие записи, и в будущем они смогут претендовать на соответствующее пенсионное обеспечение. Адвокатское бюро — это гарантия официальных трудовых отношений.

Ныне «Адвокатское бюро Гречков­ского» — это более 15 сотрудников; к сожалению, я не имею права взять на работу адвокатов, у нас работают юристы и помощники адвоката, которые обеспечивают мою деятельность как адвоката.

Сколько у меня не было партнеров, всегда приходилось с ними расставаться. Поэтому я для себя принял решение: единственный партнер, которому я могу всецело доверять, — это я. Мне так проще работать. Не хочу критиковать крупные юрфирмы, в которых много юристов и адвокатов, а также много клиентов. Я не знаю, какая у них структура и как организованы бизнес-процессы. Мы себя позиционируем как бутиковую фирму с очень узкой специализацией — представительство в хозяйственных судах — и стараемся быть в этом лучшими. Клиентам судить, насколько нам это удается.

— Занимаетесь ли ведением других категорий дел?

— Нам приходится сталкиваться с другими категориями дел, ведь нельзя рассматривать любой процесс изолированно. В рамках одного дела несколько исков может рассматриваться в хозсудах, а также в судах общей юрисдикции и админсудах. В таких случаях мы осуществляем представительство интересов клиента во всех юрисдикциях. К ведению дел, которые не относятся к нашей специализации, например, уголовных, привлекаем наших партнеров (не в адвокатском бюро, а адвокатского бюро). Если адвокат может дать хорошую консультацию, он должен это сделать. Если же он чувствует себя в какой-либо отрасли права не совсем компетентным, он также должен об этом прямо заявить клиенту и порекомендовать специалиста, к которому можно обратиться. Все знать невозможно, быть везде лучшим тоже невозможно, но всегда можно помочь клиенту выбрать хорошего юрсоветника. Такая форма сотрудничества с коллегами, безусловно, допустима и очень эффективна.

— А имеет ли она перспективы перерас­ти в полноценное партнерство?

— Мне это не интересно. Не то чтобы я не доверял своим бизнес-партнерам, это неверно. Я занимаюсь тем, что у меня получается лучше всего, и не хочу вникать в чужие проблемы. Если говорить об экономической составляющей, то далеко не очевидно, что эффект такого объединения будет положительным, особенно по сравнению с количеством проблем, которые придется решать. Боле того, существует определенный порог производительности адвоката, при превышении которого страдает качество работы, а значит, страдают и интересы клиента.

— Кто может себе позволить ваши услуги?

— Мы не страдаем гигантоманией. У нас нет амбиций относительно того, что мы берем дела, начиная от определенной суммы. Есть разумные гонорары для того, чтобы работа была рентабельной. Если я несу определенные расходы, гонорар однозначно должен их покрывать. Наши клиенты — это в основном юридические лица, а в отдельных случаях (в делах о банкротстве, корпоративных спорах) также и физические лица. Наша стратегия — выслушать каждого. А отказаться от проекта можем по объективным обстоятельствам: при возникновении конфликта интересов, если клиенты требуют услуг, противоречащих этике адвоката, а также в случае явной нерентабельности заказа. Причем, ввиду острой конкуренции на рынке, мы готовы достаточно гибко подходить к вопросу оплаты — работать без предоплаты или с частичной предоплатой. Если бы мы не были востребованы, мы бы не выжили. Значит, наша деятельность кому-то приносит пользу, люди нам доверяют, в конце концов, платят гонорары. Я практикую с 1995 года и абсолютно уверен, что если ты помог клиенту, он придет еще не раз — такова уж работа адвоката. Более того, если клиенту предоставлены услуги надлежащего качества, он приведет вам еще трех-четырех новых клиентов. Это как сетевой маркетинг — очень эффективно и дорогого стоит. Важно, что люди скажут. И это мотивирует.

— Какие стратегические цели вы для себя определили?

— Конечно, хотелось бы развиваться, хотелось бы расширения портфеля клиентов, хотелось бы осваивать новые практики, не зацикливаясь на хозспорах. Конечно, хотелось бы зарабатывать. Но длительных планов предпочитаю не строить. Есть ежемесячное задание — обеспечить выполнение взятых на себя обязательств как работодателя, более того, я сам привык жить хорошо, и мне тоже нужны для этого определенные средства (смеется). Долгосрочное планирование уместно в крупных юрфирмах, для небольшого бутика, которым мы являемся, это не столь принципиально. Пока что нам удается быть востребованными.

— Не случится ли так, что формат адвокатского бюро будет стеснять дальнейшие рост и развитие?

— Если мы придем к такому рубежу, думаю, мы сможем адвокатским бюро войти в состав какого-нибудь адвокатского объединения либо реорганизовать бюро в адвокатскую фирму или другую структуру, разрешенную законом об адвокатуре. Но пока таких планов нет. Мне комфортно в нынешнем состоянии. От добра, как говорят, ­добра не ищут.

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,
«Юридическая практика»)