К череде политических событий апреля добавилось немало правовых, которые едва не ускользнули от внимания обывателя в информационном потоке. В их числе — начало апелляционного пересмотра приговора Шевченковского районного суда г. Киева от 30 октября 2018 года по резонансному делу против члена Высшего совета правосудия Павла Гречковского. Тогда суд первой инстанции подтвердил не только отсутствие вины подозреваемых, недоказанность фактов события преступления, но и прямо указал на заказной характер всего производства, нарушение подследственности, умышленную провокацию в действиях конкретных сотрудников правоохранительных органов, процессуальные и этические нарушения. 40-страничный оправдательный приговор стал модельным, и многие в адвокатском сообществе назвали его юридическим подтверждением массовой фабрикации уголовных дел прокуратурой. «Дело Гречковского» также сопровождалось дисциплинарными разбирательствами в адвокатуре. В результате заявитель, потерпевший по делу Анджей Климчук лишился права на адвокатскую практику за систематическое сотрудничество с правоохранительными органами.

Почему к приговору Гречковскому вернулись сейчас и каковы его перспективы, рассказал адвокат, управляющий партнер АО «Солодко и Партнеры», один из защитников члена Высшего совета правосудия Евгений Солодко.

— Евгений Викторович, начало слушаний по пересмотру приговора по «делу Гречковского» в дни избирательного процесса указывает, что в деле есть политический подтекст, или это нормальная практика — начинать апелляционный пересмотр через полгода?

— Мы, адвокаты, готовы к любым сценариям развития событий, которые могут преподнести наши процессуальные оппоненты, потому готовы работать в сроки, определенные судом. Конечно же, сейчас наблюдается нехватка кадров в судах, и это также отражается на сроках производств, однако, как правило, апелляционный пересмотр решений по уголовным делам назначается несколько раньше, чем в этом деле. Но это уже на усмотрение суда. Нам остается надеяться, что за эти полгода судьи изучили материалы, вникли в дело и смогут всесторонне и беспристрастно принять справедливое решение. Фактор выборов здесь стоит полностью исключить — это дело хоть и сфабрикованное, но не политическое.

— Известно, что апелляционный пересмотр осуществляется по четырем апелляционным жалобам. Каковы требования жалобщиков?

— Вопрос о требованиях — главный вопрос, который сейчас поставил суд перед стороной обвинения, а с ней солидарно выступает потерпевший – бывший адвокат Климчук, «усиленный» после проигрыша в первой инстанции целой группой адвокатов. Как только все они смогли собраться на заседание, а это получилось не с первого раза, выяснилось, что жалобы Климчука и его адвокатов взаимоисключающие. Кто-то требует отменить оправдательный приговор и вынести обвинительный, назначив наказание, о котором прокуратура ходатайствовала ранее, а кто-то — направить дело на новое рассмотрение в суд первой инстанции и начать процесс заново. Судя по содержанию самих апелляций, наши оппоненты, похоже, планируют превратить апелляционную инстанцию в первую. Фактически они хотят добиться возвращения на стадию изучения доказательств, требуют заново опросить свидетелей, перечитать все материалы вплоть до письменного согласия Климчука на привлечение к конфиденциальному сотрудничеству. Напомню: именно за многократное «оказание помощи» правоохранительным органам Климчука лишили адвокатского свидетельства. В том, что подобная расписка у него не одна, мы уверены так же, как и в остальных доказательствах, предоставленных нами Шевченковскому райсуду. Климчук — профессиональный провокатор, это факт.

К следующему заседанию представители стороны обвинения пообещали согласовать между собой вразумительную позицию. Пока же потерпевший и один из его адвокатов не имеют единого видения. Это может считаться не просто нарушением адвокатской этики в отношениях «адвокат-клиент». Особенности «трудовой биографии» Климчука, скандально известные эпизоды из адвокатской практики его защитников Сергея Пархоменко, Ларисы Криворучко и Александра Гаврилькова подводят к простому выводу: Климчук в этом деле — не самостоятельная фигура, а приставленные к нему адвокаты согласовывают свои действия с кем-то другим. Как, например, можно пояснить то, что прокуратура знала заранее, что у Климчука появятся два адвоката? За три дня до их вступления в дело в Генеральной прокуратуре Украины для них уже делали копии апелляционной жалобы. Кто кому помогал и чьи это на самом деле адвокаты, непременно выяснится в дальнейшем. Мы уже сейчас понимаем, что консультации идут по линии «адвокаты потерпевшего — прокуратура», и найдем этому больше доказательств.

— Почему тогда они не согласовали требования?

— Нам, защитникам, представляется, что разные требования в жалобах могут быть использованы, чтобы, например, затянуть рассмотрение дела. Обвинение страхует себя от повторной неудачи и создает видимость пересмотра, видимость деятельности, возможно, попытается переложить часть ответственности за свою неудачу на суд…

Правовой позиции у стороны обвинения по делу нет. Прокуратура громко села в лужу в этом деле, когда сначала приняла заказ, затем исполнила только с шестой попытки провокации, притянув имя главного обвиняемого буквально за уши. Совершенно бездарное и пустое производство… Весь алгоритм фабрикации обвинения детально изложен в оправдательном приговоре, который прокуратуре так не нравится, но так  нравится многим адвокатам в уголовной практике. Из приговора логично следует, что сотрудниками правоохранительных органов было совершено преступление с циничным нарушением моральных принципов, уголовного процесса, и именно в результате таких действий возникло уголовное производство в отношении Гречковского.

— Именно потому он так неудобен прокуратуре?

— Для прокуратуры уже не стоят вопросы нарушения правил расследования преступлений, недопустимости провокаций и т.п. Это больше не вопрос неотработанного заказа — выбить моего подзащитного из кресла члена Высшего совета юстиции, а ныне — Высшего совета правосудия. Вопрос для группы лиц, вовлеченных в этот заказ, гораздо прозаичнее. Вступление в силу оправдательного приговора по настоящему делу наверняка обернется уголовным производством уже в отношении сотрудников правоохранительных органов, допустивших установленные судами нарушения.

Материалами дела установлены, а показаниями свидетелей подтверждены конкретные условия, в которых был получен заказ в отношении подозреваемого, названы имена участников-исполнителей, которые этот заказ отрабатывали, изложены подробно все аспекты, как готовились провокации, как они проводились, их количество и все остальное. По сути это готовые материалы уголовного производства, только в отношении самих прокуроров. Для имиджа органов это дело, к которому прокуратура сама привлекала так много общественного внимания, стало огромным провалом.

— Лишь на стадии апелляционного обжалования у потерпевшего в этом деле появились представители. Это тоже часть тактики?

— То, что у потерпевшего в уголовном производстве есть адвокаты, — это нормально. Каждый имеет право на правовую помощь. Другое дело, кто эти представители и какие у них методы работы, какая у них история дисциплинарных производств. Не так сложно найти информацию об адвокате, посмотреть дела, которые он вел, чтобы ответить на вопрос, почему именно он появился именно в этом деле. Каждый адвокат свободен в выборе клиента. Если этот клиент — бывший адвокат, использовавший свидетельство, чтобы сажать невиновных людей в тюрьму; псевдопотерпевший, курируемый правоохранителями, инициатор сфабрикованного уголовного преследования известного адвоката, то для сотрудничества с ним не каждый готов переступить через этику профессии.

— Количество адвокатов — участников этого производства уже превышает количество прокуроров и судей. Потерпевший, чье заявление положено в основу обвинения, тоже был адвокатом, но недавно правомерность решения о лишении его свидетельства подтвердил суд. Ранее вам доводилось слышать о тайном сотрудничестве адвоката с органами?

— Начнем с того, что такое сотрудничество незаконно. Оно прямо запрещено профильным Законом Украины «Об адвокатуре и адвокатской деятельности», специальным Законом Украины «Об оперативно-розыскной деятельности»… Сотрудничество адвоката в качестве тайного агента запрещено международными стандартами юридической профессии и недопустимо ни в одном государстве. Это вопиющий факт, которому адвокатское сообщество Украины дало надлежащую оценку.

С другой стороны, привлечение тайных агентов, провокация или контроль совершения преступления — методы работы правоохранительных органов во всем мире. В этом нет ничего удивительного, но всегда такая деятельность находится на грани морали и права. И этим методам тоже дана надлежащая оценка на международном уровне: когда это правомерно, а когда нарушает право на справедливый суд.

Что касается потерпевшего — провокатора в настоящем деле, то, как следует из его же заявления, статусом адвоката он не дорожил (и это к вопросу о допуске к адвокатской профессии, который от нас требуют открыть сейчас, в частности, для прокуроров), поэтому лишение свидетельства его мало беспокоит. Могу предположить, что адвокатский статус этот субъект получил уже после начала тайного сотрудничества с органами. И в этом проявляется особый цинизм ситуации. Ведь адвокат — человек, с которым клиент может быть откровеннее, чем со священником, адвокат — хранитель конфиденциальной информации. И, владея этой информацией, бывший адвокат позволял себе совершать провокации по отношению к лицам, которые ему доверяли… Такие, как Климчук, должны стать персонами нон-грата для адвокатской профессии. Уверен, что «дело Гречковского» не только активизирует дискуссию об очищении адвокатуры от подобных Климчуку, но и повлечет новые дисциплинарные производства.

— Чем является этика для адвоката?

— Для адвоката, который стоит на страже прав человека в широком смысле: защищает, представляет интересы, оказывает правовую помощь, этика — это не профессиональные требования или ограничения, это — броня. Когда мы, адвокаты, вступаем в бой за права клиентов, этика — единственное, что защищает нас от всей машины государственного обвинения. Отказаться от этики — значит пойти в бой без защиты, быть уязвимым перед властью, системой и обществом, это риск потерять профессию.

Бывший адвокат Анджей Климчук, названный в деле потерпевшим, а по сути — провокатор, сам отказался от адвокатской этики, полагая, возможно, что его защитит система, с которой он сотрудничает, и лишился защиты — был изгнан из профессии.

Не стоит недооценивать этические стандарты — они не только обязывают адвоката, но и защищают как профессионала.

Беседовала Ирина ГОНЧАР, «Юридическая практика»