Кто в случае принятия Национальным банком Украины (НБУ) решения о ликвидации банка и отзыве его банковской лицензии имеет право его оспорить? Подлежит ли такое решение обжалованию вообще ввиду того, что с момента процедуры ликвидации банка прекращаются все полномочия органов управления ликвидируемого банка?

Ответы на эти вопросы дал Верховный Суд Украины по результатам пересмотра дела, в котором акционер одного из украинских банков обжаловал решения НБУ, Фонда гарантирования вкладов физических лиц (ФГВФЛ) о ликвидации банка. Свою правовую позицию Судебная палата по административным делам ВСУ изложила в постановлении от 1 августа 2017 года по делу № 21-4054а16. Следует отметить, что указанное решение принято не единогласно — один из судей высказал особое мнение. Но обо всем по порядку.

Так, согласно обстоятельствам дела, в ноябре 2015 года НБУ провел внеплановую выездную проверку ПАО «П» (банк) на предмет соблюдения законодательства, регулирующего отношения в сфере предотвращения и противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения. А 10 февраля 2016 года НБУ принял постановление об отзыве банковской лицензии банка на основании нарушения им указанного законодательства и осуществления рисковой деятельности, угрожающей интересам вкладчиков. В тот же день на основании постановления НБУ исполнительной дирекцией ФГВФЛ было принято решение о начале процедуры ликвидации ПАО «П», а управленческие полномочия делегированы ликвидатору. 11 февраля 2016 года данные об изменении руководителя банка внесены в Единый государственный реестр (ЕГР).

Не соглашаясь с указанными решениями, гр-н Б., акционер банка (собственник простых именных акций, общая стоимость которых составляет 33 % уставного капитала), обратился в суд с иском к НБУ, ФГВФЛ и Главному территориальному управлению юстиции в г. Киеве, в котором просил признать противоправными и отменить постановление НБУ и решение ФГВФЛ, обязать НБУ вернуть банку лицензию, а ФГВФЛ — возвратить банку свидетельство участника Фонда, а также обязать управление юстиции отменить запись в ЕГР.

Свои требования истец мотивировал тем, что отзыв банковской лицензии и ликвидация банка являются неадекватной мерой влияния, которая не соответствует цели банковского надзора и характеру допущенного правонарушения и применена НБУ с нарушением принципа пропорциональности и при отсутствии угрозы интересам вкладчиков или других кредиторов ПАО «П». Также он сослался на то, что банк не нарушал (в том числе систематически) требований законодательства по вопросам финансового мониторинга, в связи с чем отсутствовали основания для отзыва банковской лицензии.

Решением от 29 марта 2016 года Окружной административный суд г. Киева удовлетворил исковые требования гр-на Б. Указанное решение было оставлено без изменений определениями Киевского апелляционного административного суда и Высшего административного суда Украины (ВАСУ) от 15 июня 2016 года и от 14 ноября 2016 года соответственно.

Оставляя в силе решение судов предыдущих инстанций, ВАСУ согласился с выводами, что отзыв лицензии и ликвидация банка, а также отсутствие доказательств в подтверждение угрозы интересам вкладчиков и других кредиторов банка не являются адекватными мерами влияния, исходя из характера выявленных нарушений. Также кассационный суд согласился с тем, что истец наделен административной процессуальной дееспособностью для оспаривания постановления НБУ о ликвидации банка.

В свою очередь НБУ обратился в ВСУ с заявлением о пересмотре определения ВАСУ на основании неодинакового применения положений статей 73, 79 Закона Украины «О банках и банковской деятельности» и статьи 48 Кодекса административного судопроизводства (КАС) Украины, повлекшего принятие разных по содержанию решений в подобных правоотношениях.

Рассмотрев заявление, Судебная палата по административным делам ВСУ пришла к выводу о наличии оснований для его частичного удовлетворения.

Устраняя неодинаковость судебной практики в вопросе возможности оспаривания акционером банка постановления НБУ о его ликвидации, суд исходил из следующего.

Проанализировав положения Закона Украины «О банках и банковской деятельности», ВСУ отметил, что, согласно данному Закону, к субъектам обжалования решений и действий НБУ кроме банков относятся и «другие лица, охватываемые надзорной деятельностью НБУ».

Кроме того, статья 79 указанного Закона не содержит каких-либо ограничений относительно возможности обжалования такими лицами лишь решений НБУ, прямо им адресованных. Поэтому коллегия судей считает, что данная норма распространяется на отношения и случаи, когда решениями НБУ нарушаются права и законные интересы также и других лиц, охватываемых надзорной деятельностью НБУ.

Проанализировав положения Закона Украины «О системе гарантирования вкладов физических лиц», ВСУ пришел к выводу, что после введения временной администрации все полномочия исполнительного органа (правления) банка приостанавливаются, а в случае ликвидации — прекращаются. Исходя из изложенного, банк как юридическое лицо в лице его органов правления лишен какой-либо возможности для обращения в суд за защитой нарушенных прав банка (его акционеров) с целью обжалования соответствующего решения НБУ, в частности, о его отнесении к категории неплатежеспособных. В то же время деятельность ФГВФЛ или его уполномоченного лица, которому делегированы полномочия временного администратора банка (ликвидатора), в силу норм указанного Закона осуществляется в интересах НБУ и направлена на сотрудничество с НБУ, а не на обращение в суд с требованиями относительно признания противоправными действий НБУ и/или обжалования принятых НБУ решений.

Кроме того, при рассмотрении этого спора Судебная палата ВСУ приняла во внимание практику Европейского суда по правам человека и Европейской комиссии по правам человека, а именно — решения по делам «Brumarescu v. Romania», «Bellet v. France», «Camberrow MM5 AD against Bulgaria», «Agrotexim and Others v. Greece», «G.J. v. Luxembourg». В частности, проанализировав последнее решение из приведенных дел, ВСУ счел, что Европейский суд по результатам рассмотрения этого дела пришел к выводу: акции, которыми владеет акционер, являются его имуществом, и лишение акционера возможности получать прибыль от таких акций свидетельствует о нарушении его прав.

Кроме того, в соответствии с Положением о порядке регистрации и лицензирования банков, открытия обособленных подразделений, утвержденным постановлением НБУ от 8 сентября 2011 года № 306, вследствие ликвидации ПАО «П» деловая репутация истца теряет свою безупречность, в связи с чем он не сможет быть руководителем в других банковских учреждениях, а также лишен возможности приобретать банковские учреждения, развивать банковский бизнес и продолжать заниматься банковской деятельностью на протяжении десяти лет, что может свидетельствовать о нарушении статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основоположных свобод (Конвенция).

Таким образом, коллегия судей, исходя из принципа верховенства права и практики Евросуда, считает, что гр-н Б., который является акционером и собственником существенного участия в ПАО «П», имел право обращаться в суд в связи с вмешательством органов государственной власти в лице НБУ и Фонда в его права, в частности в право собственности, которое закреплено статьей 1 Первого протокола к Конвенции.

Но с такой позицией согласились не все судьи судебной коллегии. В частности, особое мнение по этому вопросу изложил судья ВСУ Александр Волков. Так, он считает, что права и интересы физического лица — акционера банка в аспекте хозяйственных правоотношений, на которые указывает истец, не тождественны правам и интересам акционерного общества в спорных правоотношениях. А законодатель дал возможность обжаловать в суде решение НБУ лишь лицу, в отношении которого оно принимается. То есть таким лицом в случае ликвидации банка может быть ФГВФЛ непосредственно или его уполномоченное лицо.

В части отмены судами предыдущих инстанций постановления НБУ и решения ФГВФЛ на основании того, что НБУ применил меры влияния в виде лишения лицензии и ликвидации ПАО «П», не адекватные совершенным правонарушениям, чем нарушил принцип пропорциональности, ВСУ отметил следующее. В этом вопросе суды не исследовали пределы вмешательства в дискреционные полномочия НБУ относительно мер влияния в случае нарушения банками или лицами, которые могут быть объектом проверки НБУ, законодательства, регулирующего отношения в сфере предотвращения и противодействия легализации доходов (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения, и осуществления рисковой деятельности, угрожающей интересам вкладчиков или других кредиторов банка.

В частности, суды не исследовали, какие именно правонарушения совершены банком из перечисленных в справке о проверке НБУ, а принимая решения по этому делу, ограничились установлением факта отсутствия угрозы интересам вкладчиков и других кредиторов.

В связи с этим ВСУ отменил все ранее принятые решения по делу и направил его на новое рассмотрение в суд первой инстанции.