При создании 13 лет назад ЮК Jurimex были выбраны две основные практики: вполне перспективная и популярная практика налогов и узкоспециализированная практика медиаправа. Как за это время изменилась структура медиапрактики в компании и какую роль сыграли информационные технологии, «Юридической практике» рассказал управляющий партнер компании, руководитель практики медиаправа Юрий Крайняк.

 

— Как вы оцениваете общее состояние практики медиаправа? Если сравнивать с моментом появления этой практики в Jurimex и сейчас, что изменилось и насколько?

— Мне кажется, сам по себе термин «медиаправо» применительно к классическим юридическим практикам звучит несколько некорректно. Ведь по сути это не столько практика, сколько смесь нескольких видов традиционных практик, которые могут найти применение в деятельности любых поставщиков медиаконтента. Да, 13 лет назад, когда мы в Jurimex только начинали развивать это направление, рынок был достаточно узкий и вертелся вокруг традиционных медиа: радио, телевидения, прессы. Ну и, соответственно, столь узкий, нишевый рынок не давал поводов к какому-то заметному привлечению широких масс юристов для работы с ним. Но, как и во многих других сферах, «вдруг пришел Интернет» и во всех смыслах смял границы. Как результат сегодня, похоже, уже не осталось юридических фирм, которые не работали бы с интернет-площадками, стриминговыми сервисами, кабельными, спутниковыми или даже ОТТ-провайдерами. И это, конечно, очень хорошо, потому что именно конкуренция заставляет любого из нас продолжать работать над собой, искать новые решения для участников этого рынка.

Кстати, 13 лет назад ЮК Jurimex создавалась как бутиковая фирма, работающая в двух сферах (где у нас были на тот момент клиенты): в сфере налоговой практики и в сфере медиаправа, которое в то время больше сводилось к работе с правами интеллектуальной собственности. Так что можно сказать, наша практика в конце ноября отмечает свой день рождения в один день с Jurimex.

— О соединении каких разных практик мы говорим, когда упоминаем о медиа­праве?

— Скажу, как это устроено в Jurimex. У нас есть практика медиаправа. В ней есть руководитель — это я сам. Но открою тайну: в практике медиаправа нет закрепленных за ней юристов. У нас работают отличные IP-юристы, специалисты в электронной торговле, целая группа продвинутых налоговых экспертов… Есть еще сравнительно небольшая группа юристов, разбирающихся в отраслевом регуляторном законодательстве (разрешения, лицензии и пр.). Вот они все и работают над проектами, которые принято называть медиаправом. Выглядит это примерно так: мы принимаем задачу от клиента, переводим ее на юридический язык, а дальше над ней работают юристы из наших классических практик. Это может быть объединение налоговых и IP-юристов, может быть группа из уголовных адвокатов, специалистов в e-commerce и юристов из практики антимонопольного права — вариантов тысячи. Но главный принцип практически всегда один и тот же: группы формируются под каждую клиентскую задачу индивидуально.

Конечно, юрист, занимающийся медиа­правом, должен понимать и техническую сторону этого бизнеса. Во-первых, это нужно, чтобы говорить с клиентом на одном языке. А во-вторых, понимание всего процесса отношений между клиентом и его партнерами, (условно говоря, как движутся деньги из одной точки в другую и что за эти деньги покупается) позволяет быстрее и правильнее предложить клиенту наиболее подходящее решение его задачи. Но, занимаясь этими проектами, налоговый юрист остается налоговым юристом, а не получает разряд по «медиаюристике».

Конечно, мое понимание этой практики не претендует на догму, но мне оно кажется настолько убедительным, что я даже рискнул поделиться этим с читателями «Юридической практики».

— Какие знаковые проекты вы сопровождали в последнее время?

— Здесь самое сложное. Как говорится в словаре избитых юридических фраз, «все проекты, над которыми мы работаем, являются ценными для нас». Но если абстрагироваться от привычных в этом месте признаний в любви к нашей благородной профессии и попробовать выделить именно знаковые проекты, то это, безусловно, те, что несут за собой глобальные перемены для многих. Можно сказать, нам в чем-то повезло, что многие из наших бывших клиентов пошли в политику и у нас появилась возможность разрабатывать новое законодательство и участвовать в реальных отраслевых реформах. К примеру, за последние три года редко какие изменения в законодательство о телевизионном и радиовещании прошли без нашего участия. Это и прозрачность собственности электронных СМИ, и либерализация регуляторного законодательства, регулирование онлайн-вещания, изменение состава обязательных пакетов кабельных телеканалов и многое другое…

Но среди всей нашей законопроектной работы я бы выделил разработку законопроекта о господдержке кинематографии. Проект состоит из двух частей: в первой устанавливаются правила, по которым государство финансирует те или иные кинематографические проекты, вторая вводит порядок борьбы с онлайн-пиратством. Мы работали над законопроектом больше года, и к разработке его текста были привлечены десятки наиболее авторитетных специалистов в разных сферах: кинематографисты, телекоммуникационные компании, телеканалы, поставщики интернет-услуг и многие другие. Это действительно довольно уникальная ситуация, когда несколько участников рынка часто с противоположными интересами объединяются, чтобы провести настоящую реформу. Хотя дело двигалось вперед без скрипа, находились и те, кто хотел помешать этому процессу, но общими усилиями удалось составить, на мой взгляд, достаточно гладкий текст законопроекта, направленный не столько для лоббирования интересов какого-то одного участника рынка, сколько в интересах всего рынка. В результате 22 сентября закон был принят парламентом. И хотя в итоге после мучительных раздумий, длившихся больше месяца, Президент придумал, как на него наложить вето (пусть и с небольшими нарушениями Конституции — у нас не принято ее принимать слишком уж всерьез), думаю, он сделал это просто от «огромной любви» к разработчикам. Ведь процесс составления текста документа и согласования с заинтересованными участниками оказался действительно интересным, и было бы жалко, если бы он просто так взял и закончился. Пока мы не получили перечня претензий, но уже сейчас ясно, что нас ждет увлекательное продолжение этого сериала.

 

— Кстати, если говорить об изменениях в законодательстве, как вы оцениваете судебную реформу? Что может измениться от введения нового отдельного суда по интеллектуальным спорам?

— Если честно, я всегда думал, что единственная реформа, которая нужна нашей стране, — это судебная реформа. Качественная, независимая, профессиональная судебная ветвь имеет самые высокие шансы навести порядок во всех сферах без исключения. Ведь ни для кого не секрет, насколько легкомысленно относятся к установленным законами правилам практически все наши чиновники. И в том, что суды это не пресекают, а часто даже усугубляют, можно найти корень зла, окутавшего каждое административное здание государственного аппарата. Ведь именно суд должен стать надежным фильтром, который не позволит выносить сервера из дата-центров без убедительных оснований и защитит от произвола налогового инспектора. Может ли украинский суд стать таким вследствие реформы? В целом реформа такой шанс как раз и дает. То, как этим шансом воспользуются, покажет время. Хотя, безусловно, хотелось бы, чтобы у нас все же появилась полноценная судебная система с грамотными судьями, и чем быстрей она появится, тем лучше будет для всего государства, а не только для нашей профессии.

Если же говорить об отдельном суде по интеллектуальным спорам, то, признаюсь, я пока не до конца чувствую необходимость в нем. Согласно статистике, в масштабах всей Украины у нас рассматривается примерно 400 подобных споров в год, что не так уж много. Конечно, специализация судей необходима, и мы знаем, что она в принципе уже сейчас существует и дает положительные результаты. Но мне кажется, что эту специализацию можно было бы развить и менее радикальным путем. Например, установив исключительную подсудность подобных дел одному из судов — наподобие того, как мы сделали в упомянутом выше проекте закона о господдержке кинематографии. Согласно данному проекту, все интернет-споры должны рассматриваться в Киеве по месту нахождения Государственной службы интеллектуальной собственности. Но опять-таки, время покажет, насколько это удачный подход.

 

(Беседовала Марина БАХОЛДИНА,

«Юридическая практика»)