О профессиональных стандартах юррынка и их соотношении с правилами адвокатской этики, а также о независимости адвокатов и пределах интеграции с бизнесом ­клиентов «Юридической практике» рассказал Константин Довбня, партнер АО A.L.Terra.

— Насколько сейчас рынок благоприятен для юридического старт­апа?

— Ситуация на самом деле двойственная. С одной стороны, кризис — это объективно тяжело. Многие компании отказываются от привлечения внешних юрсоветников, рассчитывая только на своих инхауз-юристов. С другой стороны, кризис — это время возможностей, особенно для юристов. Мы понимаем, что любая социальная пертурбация в нашей стране сопровождается увеличением количества бизнес-конфликтов, новыми проверками, изменениями законодательства и т.д.

Наша компания, специализирующаяся как раз на сопровождении судебных споров, была создана в этом году путем слияния двух адвокатских бюро. В таком объединении мы видим больше возможностей для развития. Когда ресурсы используются централизованно, это, как правило, дает больший эффект.

 

— Можно ли утверждать, что спросом пользуются услуги прежде всего «конфликтных» практик?

— Это действительно так. Сопровождение текущей деятельности компании поручается, как правило, внутренним юристам, и лишь при возникновении конфликтной ситуации бизнес прибегает к внешней юридической помощи.

 

— Как такие клиентские предпочтения повлияли на структуру юрфирм и рынка юруслуг в целом?

— По моим наблюдениям сейчас компании, никогда ранее не занимавшиеся сопровождением судебных споров и налоговых проверок, активно промотируют соответствующие практики. В то же время загруженность практики M&A, равно как и в capital markets, минимальна. Прослеживается прямая связь с экономической ситуацией в стране — будет рынок, и эти практики возродятся. Пока что предпосылок к тому, чтобы у нас в скором времени возродился фондовый рынок, я не вижу.

 

— Кризис обострил конкуренцию на юррынке?

— В сегменте борьбы за крупных системных клиентов конкуренция, безусловно, обострилась. Кроме того, сейчас даже крупные юрфирмы включились в конкурентную борьбу на mid market, стремясь заполучить даже не особо крупные проекты, зачастую в не свойственных им практиках, например в уголовном праве. И в этой сфере места пока всем хватает.

К тому же на рынке достаточно развиты аутсорсинговые отношения, особенно в судебной и уголовно-правовой практиках. Не все юрфирмы, заявляющие о наличии практики разрешения споров, имеют соответствующий опыт, и иногда им как минимум требуется получить консультацию у коллег, а то и привлечь их на условиях аутсорсинга.

 

— Насколько юрфирмы в условиях нынешнего рынка склонны придерживаться определенных стандартов конкурентной борьбы и общих норм бизнес-этики (ввиду отсутствия формализованных правил профессиональной этики)?

— Юридический рынок очень специфичен. Юристы — люди амбициозные, и всегда присутствует желание «потроллить» друг друга.

Но к вопросу бизнес-этики надо подходить комплексно. Сейчас многие юрфирмы позиционируют себя как адвокатские объединения. Но кроме преимуществ, это налагает и определенные ограничения, например, касательно рекламирования своих услуг — у нас такое ограничение содержится в правилах адвокатской этики, но не закреплено на нормативном уровне.

 

— Нуждается ли рынок юруслуг в формализации стандартов деятельности, хотя бы на уровне правил профессиональной этики?

— Есть рыночный подход, считается, что рынок сам все отрегулирует и отсеет недостойных. С другой стороны, обсуждается вопрос введения адвокатской монополии с профессиональными стандартами. По моему мнению, регулировать сам рынок не нужно, но какие-то стандарты работы должны быть, причем закрепленные на законодательном уровне. Мне тяжело привести примеры более-менее развитых стран, в которых вообще не было бы контроля предоставления юрслуг. У нас же получается, что большая часть рынка бесконтрольна. А ведь наличие контроля в определенной мере служит гарантией качества предоставляемых услуг, и заинтересованы в этом в первую очередь клиенты.

 

— Какие проблемные зоны юридической бизнес-этики можете отметить?

— В отношениях с коллегами можно отметить не всегда этичные обсуждения качества работы других и сравнения с целью показать клиенту свои преимущества. Что касается отношений с клиентами, то основной проблемой, пожалуй, будет то, что юристы берутся за проект, в котором они вообще ничего не понимают и не ставят об этом в известность клиента. Гонорарные взаимоотношения — это также всегда проблемная зона.

 

— Как бы вы сформулировали роль и задачи современной юрфирмы применительно к ожиданиям ее современного клиента?

— Максимально быстрое и максимально эффективное решение вопроса клиента. Причем таким образом, чтобы он даже не особо погружался в суть проблемы, имея лишь одну задачу: своевременно оплатить счет.

 

— Как вы относитесь к популярной концепции, что сейчас юрист — это больше чем юрист, соответственно, должен предоставлять клиенту комплексное бизнес-решение? Каковы рамки интеграции юриста с бизнесом клиента?

— Здесь необходимо различать: просто юрист или адвокат. У нас адвокат, как известно, не занимается предпринимательской деятельностью и не должен действовать с целью получения прибыли. А нередкие случаи вхождения адвокатов в органы управления бизнесом их клиентов лежат в плоскости даже не законодательного регулирования, а профессиональной этики. Понятно, что есть вопросы на стыке бизнеса и права, в которых адвокат должен предоставить консультацию клиенту, но бизнес-управление — это отдельная сфера услуг, отличная от адвокатской деятельности. И распространять на такие отношения гарантии адвокатской деятельности неправильно и неэтично. Можно теоретизировать, что все, чем занимается адвокат, — это адвокатская деятельность, у нас же нигде не написано, что лицо является адвокатом с 9.00 до 18.00, но будем откровенны: в одном случае он действует как адвокат, предоставляющий правовую помощь, а в другом — осуществляет полномочия члена набсовета или правления компании, действуя на основании Закона Украины «Об акционерных обществах» и внутренних актов компании.

 

— А как статус адвоката соотносится с работой на должности штатного юрисконсульта?

— Положения о независимом статусе адвоката в большинстве случаев нивелированы. И не только в контексте штатных юрисконсультов, но и в отношении адвокатов, работающих в юрфирме или адвокатском объединении. Прослеживаются параллели со следственными органами: следователь у нас — самостоятельная процессуальная фигура, но есть начальник, который считает себя вправе давать ему указания. То же происходит и в юрфирмах. Большинство юристов, особенно занимающихся судебной практикой, стараются получить свидетельство о праве на занятие адвокатской деятельностью. Но с получением этого свидетельства статус лица не меняется — у него как был работодатель, так и остается. И этот работодатель по-прежнему дает ему указания и распоряжения. Но исходя из закона, такого быть не должно. Адвокат не может быть наемным работником.

 

— В такой ситуации что проще — переписать закон или начать его исполнять?

— Смотря к чему мы стремимся, какими мы видим структуру рынка, его стандарты, формат регулирования. Идеальный вариант — чтобы у нас сформировался действительно независимый адвокатский корпус, как это написано в законе. При этом должны быть и юристы, занимающиеся исключительно консалтингом и работающие юрисконсультами.

 

— При такой структуре рынка у адвокатов должно быть монопольное право на судебное представительство?

— Я сторонник разумного компромисса — сохранить за штатными юрисконсультами возможность предоставления интересов предприятия в хозяйственных судах и, возможно, в трудовых спорах. Представительство по другим категориям дел должны осуществлять адвокаты.

 

(Беседовал Алексей НАСАДЮК,

«Юридическая практика»)