— Каким образом структурируется экспертиза современной юридической фирмы?

— Процессы глобализации все больше изменяют ландшафт юридической отрасли. Клиенты ищут компетентного провайдера сложной услуги без разделения ее на «юридическую» и «неюридическую» часть — они обращаются к нам и по вопросам аудита, управления проектами, финансового учета, оптимизации продаж, физической безопасности бизнеса, розыска активов, защиты данных, кибербезопасности и расследований, создания и трансфера IT-технологий, финансового compliance, международной логистики, коммуникации с агентами, регистраторами и банками в разных частях мира. Во многих проектах техническая сторона и собственно юридическая едва различимы. Наши дисклеймеры уже никого не интересуют: ты либо закрываешь проект, либо нет. Это касается теперь и границ между юрисдикциями. В нашей экспертизе постепенно появляются такие коллокации, как юрист-инноватор, юрист-ау­дитор, юрист-менеджер, юрист-­раз­работчик, юрист-девелопер, юрист-аналитик, юрист-маркетолог, юрист-коуч, юрист-криэйтор и т.д.

— Как эти изменения влияют на рынок юруслуг?

— Происходит индустриальный разворот, мы наконец-то начинаем смотреть на мир глазами клиентов, меняем свою узкую юридическую оптику на экономическую. Понимаете, юристы всегда были эгоистичны в своем правосознании. Для нас клиентские индустрии существуют ровно постольку, поскольку их можно разложить на юридические проекты, практики и billable hours, а вне видимой нами части правовой ойкумены — лишь темная непознаваемая экономическая вселенная, которая теоретически постоянно расширяется. Сегодня мы становимся частью более крупного рынка профессиональных услуг, в котором правовые проблемы клиентов рассматриваются как «бизнес-кейсы с некоторой юридической составляющей». Почувствуйте разницу. За этой ловкой подменой понятий стоит коренная смена рыночной парадигмы. Мы оказываемся на одной арене с аудиторами, антикризисными менеджерами, маркетологами, управленческими консультантами, бизнес-тренерами и прочими коучами. Это то, что последнее десятилетие происходит на развитых рынках и постепенно приходит к нам. В конечном счете мы все будем работать на одном большом сервисном рынке — и тут не будет «естественных адвокатских монополий»: просто кто-то эволюционирует и будет делать работу лучше, а кто-то не приспособится к новым условиям и исчезнет.

— Насколько масштабны эти процессы?

— На самом деле это глобальная трансформация юридической практики, перформанс моделей дистрибуции юридических услуг, который происходит в последние годы. Ограниченные ресурсы заставляют нас разумно распоряжаться тем, что мы имеем. Все наши «голубые океаны» давно превратились в одно сплошное «Саргассово море». У фирм больше нет пространства для саморастраты — это заставляет нас быть креативными и живыми. Юридическая экспертиза становится все менее «корпоративной» и замкнутой в себе — и все более приобретает черты обыкновенных бизнес-процедур, с помощью которых происходит оптимизация издержек, повышение гибкости, расширение возможностей и рычагов. Мы оказались в совершенно незнакомой этической и экономической реальности.

— Не станут ли эти вызовы фатальными для юридических фирм как рыночных субъектов?

— Юридические фирмы как базовые институты профессионального рынка в том или ином виде сохранятся, но они станут скорее некоторым культурным триггером для создания более крупных зонтичных брендов, которые будут объединять право, аудит, управленческий консалтинг, IT, инжиниринг, девелопмент, рынок капитала, финуслуги и коллекшн. Это будут настоящие фулл-сервисные конгломераты, в которых доля доходов от собственно юридических услуг будет неизбежно сокращаться. Хотя я уверен, что именно юрфирмы будут той сердцевиной, вокруг которой сформируется вся эта инфраструктура, черпая из нее средства для самовыражения. Возможно, мы утрачиваем профессию — в том виде, в котором она существует сейчас, но если мы перейдем от парадигмы утраты к парадигме преимущества, то найдем в этом будущем нераскрытый потенциал.

— Вы описываете совершенно новую рыночную реальность…

— Именно рыночную, потому что… а вообще, существует ли у нас рынок юридических услуг? Вот есть рынок автомобилей, рынок мобильных устройств, рынок стройматериалов… Если поставить в этот ряд выражение «рынок юридических услуг»…

— Как в задании на логику: найдите лишнее?

— Да, лишнее само бросается в глаза. Назвать это рынком, не погрешив против законов бизнеса, невозможно. Слишком много здешних «провайдеров» привыкли избегать рыночных коннотаций и видеть в уравнении юридических услуг с бренными товарами нечто греховное. У нас нет даже достойной лексики, чтобы рассуждать о юридическом рынке в экономических категориях. Исторически макрорыночная среда развивается в таком направлении: от индивидуального искусства — к кустарному ремеслу, от ремесла — к индустриальному бизнесу. Бизнес требует от нас стандартной номенклатуры юридических продуктов, а у нас в законе и на сайтах все еще какая-то «правовая помощь». В порядке вещей стало возмущаться самим понятием «рынок юруслуг». Некоторые юристы говорят, что ничего не продают — они оказывают правовую помощь, настолько нестандартную, что полагают это уникальным искусством, а искусство, как вы понимаете, не продается. У меня от этого дух захватывает: мы ждем, когда кустарная мануфактура разовьется у нас в индустриальный конвейер, в полноценный бизнес, а тем временем доминирующий дискурс — это обратное движение: от ремесла к искусству. Видите как: в эпоху блокчейна мы все еще гордимся своей палкой-копалкой, еще и меряемся, у кого она длиннее.

— Иногда создается впечатление, что информационные технологии — наше все…

— Технологии привели к резкому увеличению цифровизации, сегодня все озабочены последними трендами — персонализацией клиента. Все мировые лидеры собирают и анализируют big data о поведенческих активностях — и все только для того, чтобы кастомизировать предложение для каждого отдельного клиента. Ясно, что в ближайшем будущем с помощью данных и AI автоматизируется все, что в принципе можно автоматизировать. Но автоматизация сама по себе еще никогда никого не спасала — всегда важен сдвиг в сознании, и он первичен. Завтра роботы научатся продавать и покупать, готовить еду, верстать сайты, готовить меморандумы, регистрировать и ликвидировать компании, учить и лечить людей, воевать и разрешать споры. Они заменят человека во многих процессах. Что может взамен предложить человек? Вещи, которые (пока) неподвластны машинам: доверие, эмпатию, поддержку, вдохновение и мотивацию, интуицию и парадоксальное мышление, способность находить общий язык с другими людьми и понимать их потребности, договариваться, принимать этичные решения. На эти behavior skills всегда будет спрос. Не нужно концентрироваться на том, что в тренде (боты), что модно (блокчейн) и что изменится завтра. Нужно инвестировать во вневременные преимущества, которые нужны клиентам сегодня и которые будут необходимы им через 20 лет, когда на рынке главной вакансией станет «человек». Поэтому, в частности, так важно уже сейчас наполнять юридический продукт своей индивидуальностью, тем уникальным, что характеризует ваш способ мышления. Знание важнее прибыли, а воображение важнее знания. Креативные идеи — вот главная валюта будущего.